Необходимый вывод из результатов выборов 2019 года состоит в том, что надо снова повысить электоральный барьер – и намного. Обилие партий, балансирующих вокруг нынешних 3,25 процента – при возможности, что некоторые из них предложат себя в качестве коалиционных партнеров тому, кто даст больше – не отражает подлинных желаний общественности. Да к тому же еще дает чрезмерную власть интересам меньшинства.
Предвыборная кампания довела размножение партий до нового пика абсурда. Голоса израильского левого лагеря, арабского общества, религиозных сионистов и социально озабоченных граждан были поделены между партиями, чьи различия основывались на раздутом «я» их лидеров. На самом деле, ни один избиратель не может по-настоящему провести различие между «Аводой» и МЕРЕЦ, между тремя ультраправыми партиями, между «Кулану» и «Гешер» или ХАДАШ-ТААЛ и РААМ-БАЛАД.
В то же время ШАС и «Еврейство Торы», соответственно, представляют сефардских и ашкеназских ультраортодоксов, поэтому различия между ними предположительно легче понять. Но они придерживаются того же еврейского закона и обычно координируют свои позиции по вопросам религии и государства.
Изменение электорального барьера может основываться на двух возможных моделях. В первой величине барьера должны будут приняты во внимание два постоянных меньшинства в Израиле: арабов и ультраортодоксов, каждое со своими уникальными интересами.
Если увеличить барьер до 8 процентов, самая малая фракция в Кнессете из 120 депутатов будет насчитывать 10 человек, и будут созданы четыре блока: правая партия («Ликуд» плюс религиозные сионисты), левая партия («Кахоль-лаван», «Авода» и МЕРЕЦ), арабская партия («Объединенный список», который был в прошлом Кнессете) и ультраортодоксальная партия (ШАС и «Еврейство Торы»). Эти блоки отражают главные «племена» в израильском обществе.
Во второй и более смелой модели с электоральным барьером в 25 процентов самая малая фракция будет состоять из 30 депутатов, и Израиль перейдет к двухпартийной системе. Ультраортодоксы интегрируются в ультраправую партию, а левые откроют свои ряды для арабов.
Такой результат был достигнут в прошлом прямыми выборами премьер-министра – наиболее фундаментальной реформой, когда-либо проведенной в израильской системе правления. Это позволит добиться принятия ясного и однозначного решения об исходе выборов с явным победителем и побежденным.
Но прямые выборы премьер-министра вспоминаются, как провал, поскольку они породили гибрид слабого премьера и множества малых и средних партий. Вместо улучшения правления, они его ослабили – до тех пор, пока Ариэль Шарон не вернул прежнюю парламентскую систему.
Израильская многопартийная система родилась на Сионистском конгрессе 1897 года и на Ассамблее представителей еврейской общины в подмандатной Палестине. Эта система подчеркивает представительство и свободу выражения за счет способности правления. Это было очень логично, потому что сионистское движение было меньшинством внутри еврейского народа и хотело набирать сторонников из общин по всему миру. К тому же у него не было ни государства, ни армии, которыми надо было руководить.
Когда было создано Государство Израиль, многопартийная система была скопирована, чтобы стать израильской системой, и с 1948 года ни одна партия не выиграла абсолютного большинства в Кнессете. Все израильские правительства основывались на коалициях, которые функционировали, как тормоза и противовесы против правительственной партии, под угрозой, что правительство будет низложено и объявлены досрочные выборы.
Но у коалиционной системы тоже есть свои слабости. Прежде всего — постоянная угроза падения вынуждает премьер-министров неутомимо удерживать коалицию, избегая конфликтов с малыми партиями, имеющими право вето на критически важные решения. Вот так, к примеру, Эхуд Барак и Эхуд Ольмерт, которые, соответственно, выиграли выборы в 1999 и 2006 годах, пытались продвигать мирный процесс с палестинцами и сирийцами, но зависели от правых партий, которые блокировали их инициативу.
Вторая проблема касается оппозиции, которая разделена на несколько партий с различными интересами; этим партиям весьма трудно сотрудничать с целью смены правительства.
Конфуз последних выборов стал звонком для новых дебатов о принципах системы и повышении электорального барьера. Это понизит неопределенность и гарантирует более стабильное правительство, обеспечивая в то же время представительство для меньшинств, как часть широких политических рамок.
Источник: Детали
