Никогда еще на нашей памяти глава правительства Израиля не выступал с такой мрачной и зловещей речью, как та, что прозвучала на торжественной церемонии приведения к присяге нового кнессета. Обычные клише сменились предостережением о будущей войне, небывалых угрозах в сфере безопасности, огромных тратах и драматических экономических решениях, подобных которым мы не знали «после войны Судного дня».

Глава правительства Биньямин Нетаниягу, чье желание немедленно создать правительство национального единства отстает только от его категорического отрицания любого намека на единство перед выборами, пообещал своему народу кровь, пот и слезы. «Правительство национального единства будет создано, – сказал он, глядя прямо на лидера «Кахоль-лаван» Бени Ганца, – рано или поздно, но оно будет создано».

Он случайно раскрыл собственный блеф в речи, предназначенной для того, чтобы смягчить упрямое нежелание Ганца присоединиться к нему вторым номером по соглашению о ротации, предложенному президентом Ривлиным. Всякий, кто думал иначе, теперь понимает, что у Нетаниягу нет ни малейшего намерения уступить свое место, даже если и когда ему предъявят обвинительное заключение. Он будет цитировать лозунг своих противников «Израиль прежде всего».

Куда, - спросят узколобые люди, - куда подевались все угрозы, все вызовы, все экзистенциальные опасности, о которых он предупреждал всего две с половиной недели назад? До 17 сентября он был заинтересован только в одном: получить 61 мандат и создать правительство иммунитета. Провалившись на выборах четыре месяца спустя после того, как он провалился в кнессете, теперь Нетаниягу умоляет о единстве.

Он не получит иммунитет, этот поезд уже ушел. Но ему будет легче вести свою юридическую битву (или переговоры о досудебной сделке) из кресла премьер-министра.

Приведение к присяге кнессета на прошлой неделе было одним из самых странных событий современной эры. Всего 156 дней прошло после такой же церемонии. Восемь новых лиц сменили восемь старых, некоторые из которых просидели в кнессете всего несколько месяцев, когда он вообще не работал. Возможность новых выборов в феврале или в марте 2020 года вовсе не так мала. Эта мысль вызывала беспокойство на лицах депутатов.

Свет мой, зеркальце

На прошлой неделе Нетаниягу ждал Авигдора Либермана, как подросток ждет встречи со своей противной грудной сестрицей. Это было чистым унижением, хотя он и был хозяином. Прошла неделя с тех пор, как Либерман заявил, что придет на встречу, если его позовут. Нетаниягу, которому в его критическом положении приходится хвататься за самый ничтожный шанс для создания коалиции, дал понять своему узкому кругу, что он никогда не хотел бы снова говорить с этим господином (по-видимому, он использовал другой термин). «Я знаю, что он хочет», – с отвращением пробормотал премьер.

Но люди, с которыми он советовался, сказали, что у него нет выбора: прежде, чем вернуть мандат президенту, ему нужно доказать общественности, что он не оставил камня на камне. Хотя Нетаниягу предпочел бы оставить камни на голове своего гостя, он согласился сжав зубы.

Эта бессмысленная встреча в канцелярии главы правительства была на руку Либерману. После затяжного периода вдали от юпитеров он снова попал в заголовки. В канун Судного дня он пообещал обнародовать свой собственный список условий для создания правительства национального единства. А тем временем Нетаниягу должен вот-вот вернуть мандат президенту, который передаст его Ганцу, чьи шансы на успех еще меньше, чем у Нетаниягу.

Ганц – зеркальное отражение Нетаниягу: последний хочет укоротить время до истечения 21 дня, когда произойдет одно из двух – либо появится новое правительство (под его руководством), либо будут объявлены новые выборы.

Ускорение политических часов нацелено на ускорение часов решения по результатам слушаний Нетаниягу и/или создание помех для организации любого бунта в «Ликуде» и/или что угодно. Именно по этой причине Ганц заинтересован прямо в противоположном: держаться за президентский мандат вплоть до 28-го дня и затем войти в ничейную землю, черную дыру, где больше не действуют законы физики.

Пока же самому Нетаниягу приходится расплачиваться за ситуацию, в которой очутилась вся страна из-за того, что ее премьер – подозреваемый преступник, не желающий освободить свое место.

Его начинают воспринимать, даже в глазах несгибаемых «ликудников», как кость в горле. Его поступки и все, что с ним происходит, вызывает постоянное ощущение скорого бедствия: тут и слушания, которые продолжатся еще два дня, и почти ежедневные встречи с его друзьями из «блока», которые подтверждают его опасения, что некоторые из них могут его покинуть.

Угадайте, кто пришел на обед

В канун Рош ха-Шана Нетаниягу проснулся и решил, что ему надо встретиться с Бени Ганцем. Он любит такие мини-драмы. Они – часть ритуального и политического обхаживания его упрямых коалиционных партнеров. Он верит, что три часа в гостиной вместе с ним и Сарой могут растопить любой айсберг. Или, по крайней мере, свести его с ума.

Поэтому премьер приказал подать ему Ганца. Оказалось, что тот отдыхает в Лондоне. С ним поговорили и установили примерную дату. «Я готов приехать к вам домой», – сказал ухажер и даже объявил об этом публично.

Но Ганц подождал два дня и отклонил приглашение. Он начал понимать суть политической игры.

Вопрос в том, начал ли Ганц также понимать глубину предстоящей ему дилеммы, если истечет срок его мандата на формирование правительства? Дни быстро идут к роспуску кнессета. Его альтернатива не менее трудна, чем у Нетаниягу: новые выборы – это новый риск. Кто ему гарантирует, что в третий раз он останется на посту лидера «Кахоль-лаван»?

В сравнении с тремя другими лидерами в «кокпите», у Ганца иная позиция. Он был готов начать переговоры с Нетаниягу о плане Ривлина. Ему ясно, что ротация, даже если только на бумаге, приведет его гораздо ближе к премьерству. Но Ашкенази и Лапид, и в меньшей степени Яалон, предупредили, что это будет его концом: Нетаниягу нарушит соглашение, начнет маневрировать и тянуть время, а если ему придется оказаться в состоянии неправоспособности по следам обвинения, он сделает жизнь Ганца невыносимой из своей резиденции на улице Бальфура.

С другой стороны, некоторые люди нашептывают на ухо Ганцу: помните Ципи Ливни? Она почти подписала соглашение с Нетаниягу, но засомневалась, начала ставить условия и, в конце концов, осталась на бобах, а потом вообще покинула политику. То же самое случилось с Ицхаком Герцогом в 2015 году и два года спустя. Сколько раз он вел переговоры и почти подписал соглашение, но коллеги по партии подставили ему ножку. Герцог исчез в Еврейском агентстве на благо еврейского народа.

Точно так же мы не забыли довольное лицо Шауля Мофаза, который сменил Ливни во главе «Кадимы». В апреле 2012 года он унаследовал партию с 28 мандатами, соблазнился посулами Нетаниягу и вошел в состав смехотворного и ненужного правительства национального единства (в котором, конечно, ни одно из обещаний не было выполнено). В феврале 2013 года состоялись выборы и у «Кадимы» остались два места. Такого крушения еще не было в истории израильской демократии. Какой же урок из этого надо извлечь? Что нет никакого урока.

План «миллионов»

Нетаниягу не проявил ни смирения, ни сожаления, ни капли стыда, когда стал на минувшей неделе первым премьер-министром в истории Израиля, приглашенным на слушания по подозрению в совершении ряда уголовных преступлений. В то время когда любой западный лидер в таком же положении подал бы в отставку, он предпочел двигаться по тому же разрушительному пути, который избрал с самого начала расследования: с одной стороны, подвывая и скуля, изображать жертву, а с другой – продолжать подстрекательство против правоохранительной системы.

Помните Дуду Амсалема, которого сейчас сделали министром? В своем мафиозном стиле он как-то угрожал,что если главе правительства предъявят обвинительное заключение, «миллионы выйдут на улицы». Если мы думали (а мы ни на минуту не думали), что Амсалем говорит искренне, теперь мы поняли, что он просто приоткрыл финальную стадию плана своего босса: посеять хаос в стране, если и когда дело дойдет до обвинительного заключения.

Нетаниягу не собирается идти в тюрьму и даже оказаться в зале суда. Если ему предъявят обвинение, у него есть два варианта: сжечь клуб или подписать досудебную сделку.

На слушаниях он сказал: «Все подозрения развалятся, как карточный домик... от них даже пыли не останется». Но он сделал все, чтобы не достичь этой точки. В декабре прошлого года он перенес выборы на апрель. У него был отличный план: сформировать правительство в мае, использовать парламентские каникулы для подготовки пакета законов об иммунитете, и тогда, будучи защищенным от правосудия, провести в кнессете ряд законов, которые переломают ноги судебной системе, оставив ее в инвалидном состоянии.