Театр «Ленком» возобновил легендарный спектакль 1989 года «Поминальная молитва». Инсценировка повести Шолом-Алейхема «Тевье-молочник» была одной из самых успешных постановок Марка Захарова, а Евгений Леонов сыграл в ней одну из самых знаменитых своих театральных ролей. Новая версия спектакля, исчезнувшего из репертуара «Ленкома» в 1998 году, как это ни парадоксально, даже больше соответствует своему названию, чем в свое время оригинал, считает Ольга Федянина.
Тренд на возобновление в московских театрах следует за временем уходов. Преемники ушедших мастеров торопятся подчеркнуть связь с историей и традицией и вернуть в афишу названия, когда-то гарантировавшие успех и полные залы. С разным результатом: лучший пока что у «Табакерки» (ныне Театр Олега Табакова), которая триумфально, иначе не скажешь, возобновила «Матросскую Тишину» и «Ревизора».
Восстанавливая «Поминальную молитву» по мотивам Шолом-Алейхема, переосвоенным Григорием Гориным, «Ленком» рисковал довольно сильно. Исчезли из нашей жизни буквально все слагаемые, которые делали спектакль Марка Захарова событием выдающимся тогда, в 1989 году. Нет в живых Евгения Леонова — а это был его спектакль (и Тевье-молочник — его роль). Нет больше ощущения прикосновения к запретному, закрытому: спектакль «про евреев» и «про бога» еще был сенсацией, но это уже был риск на грани дозволенного, чутье к которому у Марка Захарова в зрелые его годы было безошибочным. Нет и мутного предчувствия настоящей беды и настоящей бездны: советская многонациональная конструкция уже начинала угрожающе скрипеть и крениться, но у публики, валом валившей тогда на «Поминальную молитву» в «Ленкоме», перед глазами были «всего лишь» новости из Карабаха и Сумгаита. Они окрашивали нервной, но пока еще далекой тревогой историю о том, как в одной деревне жили-были рядом русские, евреи и украинцы, а потом евреев за ночь выгнали на улицу, велев перебираться за новую черту оседлости.
Ну и последнее — нет в этой реконструкции, очень тактично сделанной Александром Лазаревым, и сенсации архивного свойства, эффекта восстановления из небытия: спектакль-то Марка Захарова с оригинальным его составом в Лету не канул, есть телевизионная версия, сделанная в 1993 году.
Когда в луч прожектора в начале спектакля выходит новый Тевье-молочник (Сергей Степанченко) и разворачивает бумажку, с которой прочитает завещание Шолом-Алейхема сыновьям, сам актер знает, и весь зал знает, что он не равняется с Леоновым, а не сравнивать невозможно. Из этого противоречия, как ни странно, спектакль и рождается заново. Вернее, по-новому встречается с собственным сюжетом. Повторить за кем-то — это ритуал, и на таком ритуале повтора держится уклад жизни. Не только театральной, но и той самой жизни в деревне Анатевка, где до поры до времени, пока повтор и ритуал действуют, существует бедная, жестокая, но все же идиллия. В которой еврейский молочник и русский урядник (Павел Капитонов) спорят, чья жена сварливее. В которой жена Голда (Олеся Железняк) не даст Тевье ни минуты покоя, но будет оберегать его, как ребенка, от всех остальных. В которой богатому старому мяснику (Владимир Юматов) почти отдадут в жены старшую дочь (Татьяна Збруева) — но если дочь влюбилась по-настоящему в другого, молодого и нищего (Виталий Боровик), то отвергнутый жених подарит сопернику на свадьбу вымечтанную швейную машинку. В которой даже погром, до поры до времени, это такая неприятность, о которой урядник предупредит тебя заранее. Впрочем, во втором действии ритуал сломается, а бедная идиллия превратится в картину опустевших, брошенных домов и в перспективу изгнания.
Марк Захаров был огромным мастером театрального пафоса и театральной сентиментальности, уравновешенных иронией, и долю горечи в своей иронии он тоже отмерял мастерски. В «Поминальной молитве» его труппа старается не потерять этот баланс смешного, возвышенного и горького. И это непростая задача, потому что для такого баланса нужно было найти новую точку опоры. Как уже было сказано, в возобновленном спектакле нет претензии на остроту или новизну, его участники не стараются «переиграть» своих предшественников. Но своему названию «Поминальная молитва» он сегодня соответствует больше, чем в 1989 году. Можно сказать, к сожалению, соответствует — это спектакль, возникший в память о целой череде очень близких потерь. Актеры сегодняшнего «Ленкома» выходят на сцену ради своей, театральной, поминальной молитвы по Марку Захарову, Олегу Шейнцису, Григорию Горину, Евгению Леонову, Александру Абдулову, Татьяне Пельтцер, Елене Фадеевой. Восстановленная «Поминальная» опирается на тяжесть и массивность утрат. Но — чисто театральный парадокс — эта тяжесть, этот вес, оказывается, может держать спектакль. Во всяком случае, пока в зале и на сцене есть люди, для которых и эти утраты, и память о них что-то значат.
