О событиях августа 1991 года, тридцатилетие которых отмечалось на завершающейся неделе, сегодня высказываются разные мнения. Мне хотелось бы порассуждать лишь о том, чем стали эти события для российских евреев.
Мне ведь довелось оказаться в те самые дни в Москве, а потом я не раз общался с — увы, ныне покойным — раввином Зиновием Коганом, которому выпала участь стать чуть ли не центральным еврейским персонажем тех исторических событий. Разумеется, не считая погибшего в роковую ночь Илью Кричевского. Раввин Зиновий Коган, «рав Зюня», как называли его друзья, совершил еврейский обряд прощания с покойным на государственных похоронах трёх молодых людей, павших жертвами неудавшегося путча в переломную ночь событий с 20 на 21 августа.
Похороны были назначены на субботу, 24 августа. Нетрудно догадаться, как отреагировали московские хабадники на звонок из администрации Ельцина с предложением провести церемонию похорон «как положено по вашим обычаям». Более гибкий «главный раввин Советского Союза» Адольф Соломонович Шаевич посоветовал обратиться к Зиновию Когану, главе движения «прогрессивного иудаизма», то есть реформистскому раввину. «Если бы я не согласился, Илью отпевали бы в церкви»,— так объяснял Зиновий Львович впоследствии свое решение.
Лидер движения прогрессивного иудаизма в СССР сумел выполнить пожелания организаторов похорон, совершив действия, за каждое из которых Талмуд предписывает суровые наказания, вплоть до смертной казни. Об этом очень любили тогда спорить учащиеся ортодоксальных ешив, перечисляя прегрешения не очень ортодоксального раввина: он участвовал в похоронах, будучи коэном, он делал это совместно со служителями другой конфессии, он хоронил еврея в субботу, он нарушал субботу, используя для поминальной молитвы микрофон, под музыку скрипки перед телекамерами…
Нет, с точки зрения советского интеллигентного, не сильно верующего еврея, каким был и сам Кричевский и его родители, всё было правильно. Но речь же идёт о религиозном обряде, а его нужно совершать по религиозным законам, а то, что происходило, было профанацией еврейских законов о погребении и трауре. Зиновий Коган рассказывал, что, когда он пришёл на Манежную площадь, где должна была начаться похоронная процессия, там стоял другой раввин, тоже Коган, Ицхак, легендарный хабадник. «Зюня, ты должен остановить все это до исхода субботы!» — «Скажи это родителям Ильи», — ответил раввин Зиновий. Тогда случилось, можно сказать, чудо в стиле талмудических парадоксов: несмотря на глубочайшую профанацию еврейских религиозных канонов, поступок Зюни Когана заставил российские власти серьезно отнестись к существованию в стране еврейской общины.
А недавно, читая недельную главу Шлах и комментарии к ней, я нашел еще одно объяснение парадоксальной ситуации. Некто Цлофхад собирал в шабат хворост, за что был предан смерти по законам, данным Всевышним. Но комментаторы Торы считают, что он был не грешник, а праведник, ибо пошёл на самопожертвование, чтобы продемонстрировать своему поколению, отступившему от законов Торы, важность их строгого исполнения. Может быть, появление в шабат перед двумястами тысячами москвичей и миллионами телезрителей еврея в кипе и талите подвигло многих молодых тогда людей к изучению и соблюдению заповедей, данных на горе Синай. Шабат шалом!
