Может ли политик, считающий себя евреем и выражающий симпатию к Израилю, быть избранным главой государства в европейской стране? Вопрос пока гипотетический.

Несмотря на довольно большое количество политиков еврейского происхождения, избранных в законодательные органы Европы после Второй мировой войны, ни один из них всерьез не думал о возможности завоевать пост президента или премьер-министра на выборах.

Но это не относится к тем, чьи семьи покинули иудаизм, например, к Лорану Фабиусу, французскому премьер-министру в 80-х годах, выросшему в католической семье, — или, что еще более тревожно, к тем евреям, которые осуждали еврейство и государство Израиль, когда поднимались по лестнице власти.

Очевидным примером последнего был покойный канцлер Австрии Бруно Крайский, который занимал этот пост с 1970 по 1983 год. В то время он был бичом еврейских организаций и правительства Израиля из-за постоянных антисионистских высказываний и демонстративной дружбы с лидером ООП Ясиром Арафатом. О Крайском, умершем в 1990 году, в наши дни мало говорят. Тем не менее он остается примером европейского политика, происходящего из еврейской семьи, но при этом презирающего свою общину и ее историю ради стремления снискать расположение избирателей.

Наследие Крайского снова актуально из-за событий во Франции, где телеведущего по имени Эрик Земмур, который также происходит из еврейской семьи, называют крайне правым кандидатом на президентских выборах, которые пройдут во Франции в апреле 2022 года. Да, Крайский был социалистом, в то время как Земмур, стоящий на резкой антииммигрантской позиции и вследствие этого популярный во Франции, является ярким представителем правых ультранационалистов. Однако в других важных отношениях политическое сходство между ними поразительно.

Возьмем, к примеру, отношение обоих к Холокосту — определяющему событию в истории Европы, которое остается предметом эмоциональных, политически заряженных споров даже сегодня. Сам Крайский пережил этот период, проведя большую часть войны в Швеции, куда он бежал после аншлюса Австрии в 1938 году. Однако по причинам, которые озадачивают как психологов, так и историков, Холокост, казалось, сделал Крайского еще более враждебным к своим собратьям-евреям.

В 1970 году он сформировал коалиционное правительство с правой Партией свободы, лидер которой, Фридрих Петер, служил офицером в подразделении СС, ответственном за массовые расстрелы евреев, цыган и других людей в условиях нацистской оккупации. Еще четыре члена кабинета министров также имели нацистское прошлое. Когда это прошлое членов правительства Крайского было разоблачено Симоном Визенталем, Крайский ответил яростно. Он обвинил Визенталя не только в разжигании антисемитизма в Австрии, но и в том, что тот был агентом гестапо. В какой-то момент Крайский пояснил, что он «больше не еврей» — возможно, это ключ к разгадке того, почему постоянные разговоры о его коллегах с нацистским прошлым привели его в такую ярость.

Если Крайский был готов реабилитировать репутацию еще живых нацистов, Эрик Земмур сделал то же самое с мертвыми — в частности, с лидерами режима Виши, правившего Францией после нацистского вторжения в 1940 году. В нескольких своих бестселлерах, опубликованных во Франции, Земмур изобразил власти Виши, которые делали все возможное, чтобы спасти евреев французского происхождения, принося в жертву немцам рожденных за границей. Это утверждение прекрасно согласуется с националистическим ревизионизмом Земмура, но, как показывают очевидные факты, оно явно ложно. Например, из четырех тысяч детей среди более чем 13 тысяч евреев, депортированных в Освенцим после печально известных облавы и заключения их на велодроме Вель д'Ив в июле 1942 года, 80% родились во Франции. Более того, введенные режимом Виши с конца 1940 года антиеврейские законы и постановления применялись ко всем евреям, а не только к иностранным, которые на пике своего присутствия в стране составляли не более 13% довоенного еврейского населения Франции из 340 000 человек.

Не довольствуясь искажением истории Холокоста во Франции, Земмур также нанес удар по репутации Альфреда Дрейфуса. По словам Земмура, никогда не удастся узнать, был ли Дрейфус шпионом, но у армии в то время были веские основания подозревать его из-за предполагаемых связей с Германией.

Когда дело доходит до антисемитских колкостей, совпадения между Крайским и Земмуром снова слишком очевидны. «Если евреи – это народ, то это уродливый народ», — однажды заметил Крайский, часто осуждавший Израиль как «полуфашистское», «клерикальное» государство и, конечно, государство «апартеида».

Земмур, ветеран телекомментирования и газетных колонок, не так откровенен, но черпает из того же источника. На прошлой неделе он осудил выдающегося французского интеллектуала Бернара-Анри Леви как «предателя» и «космополита» — язык, который, как отметил бывший премьер-министр Франции Мануэль Вальс, перекликается с риторикой предвоенных французских антисемитов. А в сентябре Земмур высказал мнение, что жертвы стрельбы, открытой исламистом в еврейской школе в Тулузе в 2012 году – раввин Йонатан Сандлер, два его маленьких сына, шестилетний Арье и трехлетний Габриэль, и восьмилетняя Мириам Монсонего, были похоронены в Израиле, потому что не были настоящими французами. «Прежде всего они были иностранцами и хотели оставаться ими даже после смерти», — сказал он.

Земмур еще не объявил о своем намерении баллотироваться, но недавний опрос показал, что он идет вторым. Марин Ле Пен, другой крайне правый кандидат, потерпевшая поражение от Эммануэля Макрона во втором туре выборов 2017 года, нервно наблюдает за Земмуром. Безусловно, взгляды Земмура, превозносящего традиционные французские и христианские ценности, все больше находит отклик в стране, резко разделенной по вопросам иммиграции, реакции правительства на пандемию COVID-19, отношений с остальной Европой и многому другому.

Однако с еврейской точки зрения остается открытым вопрос, почему европейские евреи, которые сторонятся своих общин, могут надеяться на самые высокие политические посты – прецедент создал Крайский, – в то время как те, кто их поддерживает, должны соответствующим образом выверять свои ожидания. Если Эрик Земмур решит, что он хочет стать президентом Франции, он, несомненно, даст нам ответы на эти вопросы, какими бы неприятными они ни были.

The Algemeiner, перевод Марии Якубович