Однажды один из моих студентов сказал мне: «У американских евреев нет такого отношения к Израилю, как у вас, русских евреев».
Одна девушка в еврейской школе узнала, что Израиль был задуман как духовный центр еврейского народа. Это место посещают бабушки и дедушки, где проводятся бар- и бат-мицвы, а также проживают дальние родственники. Когда я попросила ее рассказать мне больше о том, что именно она узнала об Израиле, она ответила: «Вы знаете, что Голда была женщиной, а у Герцля была мечта». В этом содержательном ответе она подвела итог американскому еврейскому образованию в той части, которая касается Израиля, и об отношениях американского еврейства с ним.
В своей школе она узнала, что Израиль является форпостом либерализма на Ближнем Востоке. Именно по этой причине выражение «свет народов» резонирует с американским еврейством, и произраильские группы подчеркивают разнообразие и демократию Израиля. К сожалению, Израиль находится под постоянным давлением, что делает его неподготовленным к защите от безжалостной войны (в том числе в медийной сфере), развязанной палестинцами, и к преодолению невозможных моральных дилемм, стоящих перед врагом, который эксплуатирует жизнь и достоинство своего собственного народа.
Отношения к Израилю, который «делает», а не «есть», поставили эту девушку и большую часть американских евреев в невыгодное положение. «Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять это», — призналась она.
Романтизированная версия «Голды» и «мечты Герцля», которую она подразумевала, в конечном счете уступила место отрезвляющей реальности, когда она услышала о силовых действиях Израиля. К сожалению, в отношении «делает» евреи всегда будут попадать в заголовки вроде этих: «Поселенцы штурмуют Аль-Аксу», «Принудительные высылки в Шейх-Джаррахе», «Нарушения Израилем международного права на оккупированных палестинских землях» и так далее.
Я получаю сообщения и звонки от студентов с просьбой разъяснить антиизраильские заголовки и обвинения. Обычно студент спрашивает: «Это правда?», и этот вопрос болезненно напоминает, что сегодняшняя еврейская молодежь не имеет веры в свой народ, что дает ей возможность сомневаться.
Но когда-то я тоже была их ровесницей и ходила в еврейскую школу. Почему я не задавала вопрос: «Это правда?». И в колледже, когда я столкнулась со «стеной апартеида» и с обвинением в краже земли, я сказала себе: «Нет, мой народ не сделает такое». Я не был экспертом по арабо-израильскому конфликту. Так откуда же взялись моя уверенность и убежденность в том, что это была ненависть к евреям, маскирующаяся под антисионизм? В этом меня убедила моя собственная мать.
Любимый писатель моей матери — Лион Фейхтвангер. Этот еврей из Баварии писал эпические романы, в том числе основанные на еврейской истории. Один из таких романов, трилогия об Иосифе Флавие, подробно описывает Иудейские войны, кульминацией которых стало завоевание Палестины Римом. Мать с жаром рассказывала, как римляне завоевали евреев и переименовали их землю в Палестину. «Они переименовали ее в Палестину, — сказала мать, — чтобы уничтожить евреев. Чтобы стереть их имя из истории!»
Фейхтвангер был не только любимым писателем моей мамы и ее сверстников. В Советском Союзе, где религия находилась под негласным запретом, чтение Фейхтвангера являлось редкой возможностью познакомиться с еврейской историей и традицией. Для советских евреев трилогия об Иосифе Флавие служила своего рода мидрашом. И вот, в то время как американские евреи собирались в школах и свободно исповедовали свою веру, их русскоязычные соплеменники получали исторические знания, основанные на сильном чувстве этнической принадлежности — и выходили на поле боя с антисионистами подготовленными.
Когда моя мама еще жила в Советском Союзе, одна украинская женщина в троллейбусе, поджав губы, сказала ей: «Почему бы всем вам не вернуться в Палестину?». Для нееврейского сознания на протяжении всей истории Палестина была еврейской землей.
Мама рассказала мне, как кто-то на работе обвинил ее в том, что она превратила учреждение в «сионистское гнездо». Она резюмировала: «Помни, что когда говорят о «сионистах», имеют в виду евреев».
В 2000 году «мирный процесс Осло» завершился саммитом в Кэмп-Дэвиде, на котором Арафат отверг предложение о создании палестинского государства. Американские новостные агентства загорелись, а американские еврейские учреждения провели переговоры и дискуссии о том, что пошло не так.
Как-то за обедом наша семья обсуждала создание Иордании, которая заняла часть территории британской подмандатной Палестины, обещанной евреям. Мой дедушка махнул рукой на телевизор и сказал: «Но ведь уже есть решение, основанное на двух государствах: Иордания!» А мама, выступая в синагоге на диспуте, посвященном «решению о двух государствах», заявила: «Но скажите мне, почему о палестинском деле никто даже не вспомнил, когда Иордания оккупировала ту же территорию?».
Все эти истории подготовили меня к тому, с чем я столкнулась в кампусе. Когда я услышала, что евреи украли землю, я вспомнил, как моя мать пересказывала мне «Иудейскую войну Фейхтвангера. Когда я услышал, что «Палестина будет свободной», я представил, что моя мама сидит в троллейбусе, ее руки сложены на ее груди, а украинка хмыкает: «Возвращайтесь в вашу Палестину!». Когда в администрации университета мне сказали, что это антисионизм, а не антисемитизм, я услышал звон «сионистского гнезда» в ушах.
Громкие высказывания («Израильский апартеид» и «Сионизм — это расизм») пробудили в моей памяти обеспокоенный взгляд моей матери, когда она рассуждала: «Американцы, возможно, и выиграли холодную войну, но Советский Союз победил на идеологическом фронте». По ее словам, Советский Союз «производил антисионизм в промышленных масштабах», в Кремле Израиль воспринимался как «нацистский форпост» и «рассадник расизма».
Все это сводится к урокам в форме тесных бесед с моей семьей, которая сделала своей миссией передать мне условия своей жизни не только как советских евреев, но и как граждан прогнившего режима. По сути, их встречи с радикальным левым антисемитизмом подготовили меня к встрече с ним в американском университете.
Поэтому на вопрос своих студентов «Правда ли это?» я отвечаю: «Представьте, что кто-то только что видел, как ваша мама ударила другую женщину и украла ее сумочку. Что вы скажете?» Они смеются. Я говорю: «Не смейтесь. Кто-то видел это и рассказал мне». Они возражают: «Моя мама так бы не поступила».
Я считаю, что представители еврейской диаспоры должна вкладывать столько же усилий в преобразование еврейской идентичности и взаимоотношений евреев друг с другом, с Израилем и их общей судьбой, сколько она вкладывают в образование.
Jerusalem Post, перевод Мельтем Абуловой
