Помню, однажды я слушал подкаст, в котором одна из гостей-неевреек отказывалась использовать слово «еврей» (Jew) и настаивала на использовании термина «еврейский человек» (Jewish person), поскольку считала слово «еврей» оскорбительным. Ведущая, которая сама была еврейкой, пыталась убедить ее, что она может говорить «еврей», но та отказалась. Гостья не был антисемиткой, она просто пыталась быть политкорректной.
Комментарий Вупи Голдберг о том, что Холокост не связан с расой, был неудачным, поступил от плохо разбирающегося в вопросе человека и, вместе с тем, — благонамеренным. Она не заслужила той ярости, с которой столкнулась. Она принесла необходимые извинения, взяв на себя ответственность за свою ошибку, и мы должны двигаться дальше.
В нашей культуре отмены нет места для обсуждения нюансов любой темы. Мы слишком быстро переходим в свои соответствующие лагеря и нападаем на любую предполагаемую угрозу без какой-либо оценки.
Голдберг, афроамериканка, воспринимает евреев как белых. По ее мнению, нападение нацистов на евреев было нападением одной группы белых на другую, что привело к ее замечанию о том, что Холокост — «это не вопрос расы, это проблема антигуманного поведения человека по отношению к человеку».
На самом деле я вижу в ее высказывании много правды. Самое трудное в преподавании темы Холокоста для меня — это попытка понять, как человек может относиться к другому человеку так, как относились к евреям. Я не смог бы сделать с собакой то, что нацисты делали с младенцами. Я также не могу понять, как обращались с чернокожими, когда они были рабами, или на юге во времена Джима Кроу, или так, как с ними обращаются почти везде в Америке сегодня. Так что да, речь шла о «бесчеловечности человека по отношению к человеку», но именно евреи были конкретной мишенью из-за своей расы.
Преступление против евреев было настолько масштабным и беспрецедентным, что польскому юристу-еврею Рафаэлю Лемкину пришлось изобрести слово «геноцид» для его описания. Это слово происходит от греческого термина «генос», означающего расу, и латинского слова «cide», означающего убийство. Нацисты рассматривали евреев как расу, которую необходимо стереть с лица земли.
Возвращаясь к Голдберг, я могу понять, почему она, будучи чернокожей американкой, воспринимает евреев как белых. Проблема в том, что хотя евреи могут выдавать себя за белых, белые на самом деле не считают их белыми.
Выросший в преимущественно итальянском районе Статен-Айленда, Нью-Йорк, я тоже считал себя белым — то есть, я прекрасно знала, что я еврей, но в Америке, одержимой расовыми проблемами, я думала, что нахожусь на белой стороне.
Только позже я понял, что евреи не считаются белыми. И только еще позже я понял, что есть люди, которые не считают итальянцев белыми (что было для меня очень удивительно).
Забавно, что мы зациклены на расе, но на самом деле такой вещи, как раса, не существует. Это социальный конструкт. Есть только одна раса — человеческая, в которой мы все братья и сестры. Библия пытается донести эту мысль. Библейское повествование об Адаме как прародителе всего человечества был призван проиллюстрировать, что мы все принадлежим к одной расе.
Меня лично не волнуют эти социально сконструированные расовые понятия. Меня волнует моя собственная идентичность, что поднимает вопрос о том, что значит быть евреем.
Мы знаем, что, хотя в Холокосте евреев преследовали как расу, мы не являемся расой. Есть черные евреи и белые. Есть евреи восточноазиатского происхождения и евреи на любой цвет и вкус. Если бы мы на самом деле были расой, человек не смог бы перейти в иудаизм, так же как нельзя перейти в азиатскую веру.
Мы также не являемся религией. Если бы мы были религией, то неверующие не были бы евреями. Мы — семья. Как и в любой семье, есть основной биологический компонент, но посторонние люди могут вступить в брак и стать частью семьи. И как в любой семье, став членом семьи, вы никогда не сможете ее покинуть.
Именно это представление о семье с основным биологическим компонентом, но открытой для других, укрепляет наши связи и особые чувства друг к другу. Вот почему мы все разделяем боль, когда евреи попадают в беду в любой точке мира, и все мы чувствуем просто искру волнения, когда видим другого еврея в метро (даже если делаем вид, что не замечаем).
Иудаизм, в отличие от христианства, не является платонической религией, истина которой одинаково доступна всем. Наша история — это история, разыгранная в истории. Это история конкретной семьи, которой Бог поручил быть Его послами на земле. Бог поместил эту семью в эпицентр мировой истории для того, чтобы она сыграла свою роль на сцене.
Возможно, один из уроков, который мы, евреи, можем преподать миру, — это осознание того, что все мы — сыновья и дочери одного Бога, и что каждый человек создан по Божественному образу и подобию. Усвоив эти уроки, возможно, мы сможем снизить расовую напряженность и повысить уважение друг к другу.
Jerusalem Post, перевод Якова Скворцова
