Каждый, кто участвует в дискуссии об Израиле и сионизме, знает, что слова «я как еврей» всегда предвещают нечто чудовищное. За словами «я как еврей» неизбежно следуют яростные обличения Израиля, сионизма, «израильского лобби», произраильского американского еврейского большинства и более или менее всего остального — за исключением, конечно, жестких палестинских националистов, левых антисемитов и мусульманских погромщиков.
Однако было бы ошибкой считать евреев-антисионистов полностью чуждыми нам. На самом деле, они являются частью нашего исторического наследия и явления, повторяющегося на протяжении всей истории диаспоры: радикального еврейского мессианизма.
Мессианизм, конечно же, основополагающий элемент еврейской веры и не является плохим явлением по определению. В лучшем случае он может быть тем, что философ Эрик Хоффер назвал «чудесным инструментом для воскрешения обществ и народов из мертвых». Действительно, даже светские сионисты в той или иной степени являются мессианистами. Однако в своей радикальной форме еврейский мессианизм обладает удивительным разрушительным потенциалом.
Радикальный мессианизм, вообще говоря, следует последовательной схеме на протяжении веков и обычно проходит четыре стадии. Приведенная ниже формула — моя собственная, но она стоит на грозных плечах великого исследователя каббалы Гершома Шолема, особенно его книги «Мессианская идея в иудаизме».
Антиномианство. Объявив о наступлении или скором наступлении мессианской эры, мессианисты утверждают, что еврейская традиция и закон вытеснены, преобразованы или полностью опорочены, и часто демонстрируют поведении, которое прямо бросает вызов еврейским нормам. Наиболее известным примером является движение XVII века вокруг лжемессии Шаббатая Цви.
Спиритуализация. В рамках этого неприятия закона мессианисты «одухотворяют» его. Раввинистическая традиция отвергается как слишком «от мира сего», чтобы обладать практической властью в мире ином, и объявляется, в лучшем случае, выражением духовных истин. Практика, по сути, становится верой.
Ересь. Антиномианство и спиритуализация неизбежно приводят к откровенной ереси. Например, личность мессианского претендента часто объявляется Божественной, что противоречит еврейским запретам на идолопоклонство. Конечным результатом обычно является полный разрыв с иудаизмом через обращение в другую веру или даже основание отдельной религии — наиболее очевидным примером является христианство.
Возмездие. Отделившись от иудаизма, теперь уже независимые мессианисты обращаются против него, осуждают и демонизируют своих бывших собратьев и часто подстрекают или совершают акты насилия. Длительная история христианского антисемитизма является наиболее известным примером, но такие культы, как франкизм XVIII века, последователи которого помогали в деле о клевете после массового отказа от иудаизма, также следовали этой схеме.
В случае с антисионистскими евреями мы наблюдаем повторение этого процесса. Во-первых, евреи-антисионисты гордятся своим антиномизмом. Они полностью или частично отвергают моральный консенсус еврейского народа, который, нравится это антисионистским евреям или нет, является глубоко сионистским. Действительно, если бы это было не так, у евреев-антисионистов не было бы причин для существования, поскольку они основывают всю свою идентичность на нарушении этой конкретной нормы.
Спиритуализация наиболее заметна в таких явлениях, как использование радикальными еврейскими активистами термина «Тиккун Олам», но она отнюдь не ограничивается только ими. Все евреи-антисионисты используют еврейскую терминологию и понятия, но абстрагируют их так, что они выступают в качестве трансцендентных понятий, таких как «справедливость», «права», «освобождение» или «сопротивление». Традиционная еврейская практика, по сути, вытесняется чистой мыслью.
Вопрос о ереси сложнее, поскольку большинство антисионистски настроенных евреев не являются религиозными в формальном смысле. Однако из своего антиномианства они создают нечто похожее на еретическую веру. Причисление себя к евреям-антисионистам приобретает системную форму, которая определяет личную и духовную идентичность так же, как это делает официальная религия. По сути, евреи-антисионисты проходят гиюр, хотя в явно светскую эпоху формальный гиюр уже не нужен. Все, что требуется, — это политическое подчинение.
Вопрос возмездия настолько очевиден, что не вызывает сомнений. Если что-то и определяет евреев-антисионистов, так это их удивительно ядовитая и полная ненависти риторика. Для них еврейский народ — это сила чистого зла. В результате они обвиняют нас во всех возможных грехах: расизме, геноциде, поселенческом колониализме, политической и финансовой коррупции, неправомерном влиянии, контроле над СМИ и общественным дискурсом и так далее.
Более того, намерение, стоящее за их дискурсивным ядом, очевидно: не просто опорочить евреев, а сломить их. В этом, собственно, и заключается конечная суть их идеологии. Они знают, что не могут сломить Израиль, не сломив при этом евреев, и это, как они надеются, станет их окончательной местью.
В совершенно другом контексте Шолем писал: «Сможет ли еврейская история выдержать это вступление в конкретное царство, не погибнув в кризисе мессианских притязаний, которые уже практически были придуманы, — вот вопрос, который из своего великого и опасного прошлого еврей этого века ставит перед своим настоящим и своим будущим».
В эпоху, когда еврейское искупление и еврейская судьба в какой-то степени реализовались в сионизме и Государстве Израиль, мы также должны задать этот вопрос. Но если в чем-то можно быть уверенным, так это в том, что — хотя они и являются частью древней и часто темной традиции, которая, тем не менее, является нашей — евреи-антисионисты уже погибли в кризисе мессианских притязаний. Остальные из нас, сделавшие выбор в пользу искупления и судьбы, должны позаботиться о том, чтобы выдержать и его.
Исраэль а-йом, перевод Ларисы Узвалк
