Витебское народное художественное училище рубежа 20-х гг. XX в. – это вообще некоторое чудо из чудес.  Собраться в одной далеко не центральной географической точке, в крайне малый по историческим меркам отрезок времени такому количеству гениев и больших талантов – это ничтожная вероятность, но она имела место. А в более общем плане столь же загадочна тайна еврейских местечек Беларуси, где начало XX в. породило столько столпов  художественного авангарда.

Мы знаем немало имен художников, прошедших через Витебскую школу, но о некоторых из них подробностей почти нет. При том, что судьбы у них поистине удивительны. А порой и уникальны, не имеющие исторических аналогов, как у Цивьи Розенгольц. Мы знаем о ее жизни прежде всего благодаря воспоминаниям внучки, Елены Левиной-Розенгольц, и исследованиям замечательного белорусского искусствоведа Александры Шацких.

Цивья (ставшая Кларой) Розенгольц родилась в 1870 г. в семье богатого (магазин, шахты) ростовского купца второй гильдии Абрама Фрумсона. В тот же год родился Владимир Ленин, чем Цивья, по сведениям ее внучки, всю жизнь гордилась. Мать была очень религиозной, отец религиозным не был. В семье было шестеро детей – пять братьев и Цивья. Четыре брата были глухонемые. Зато пятый, Нохим Фрумсон (с 1924 г. – Николай Ростовский) стал впоследствии известным российским и советским певцом. Его биография тоже довольно примечательная. Окончив медицинский факультет Киевского университета, он занимался стоматологической практикой, после чего стал учиться пению и в 27 лет уже пел на сцене Мариинского театра (дебютировал он, что называется,  под стать – в опере Галеви «Жидовка»), был солистом Киевской оперы и Большого театра, пел в Лиссабонском королевском театре и в Ковент-Гарден.

Цивья Фрумсон вышла замуж за торговца оружием, купца Павла Розенгольца, у которого было двое своих сыновей, и переехала к мужу в Витебск. В их браке родились еще четверо сыновей и дочь – итого, в семье было семеро детей.

Около 1910 г. 40-летняя мать большого семейства приходит к выдающемуся витебскому художнику и педагогу Юделю Пэну и записывается к нему в ученики. Потом великовозрастная ученица становится старостой в группе юных учащихся, а еще через 8 лет, когда в ноябре 1918 г. начался набор в Витебское народное художественное училище, записалась туда одной из первых. Величественная и пожилая, по тем временам, дама прилежно училась вместе с молодыми талантливыми художниками, годящимися ей, в лучшем случае, в сыновья. Училась Клара  Розенгольц у Мстислава Добужинского, потом у Веры Ермолаевой и Александра Ромма. Все перечисленные имена – настоящие легенды русского авангарда. В конце первого учебного года, по итогам 1-й отчётной выставки художественного училища (1919), она получает премию за рисунок.

Полностью посвятить себя учебе Клара не могла – после революции оружейный арсенал мужа и все состояние семьи были реквизированы, и ей пришлось в поте лица зарабатывать на жизнь. Она получила свидетельство об окончании училища и поступила на службу учительницей рисования в «трудовую школу II ступени». По рассказам родственников, полное разорение она перенесла довольно легко. Мало того, обучая детей рисованию и получая за это паек, она продолжала учиться в Народном училище.

Когда в 1921 г. Казимир Малевич опубликовал манифест УНОВИС, 50-летняя седовласая, представительная Клара Розенгольц стала одним из страстных последователей нового искусства и с энтузиазмом посещала, в качестве свободного слушателя, занятия в Единой аудитории живописи УНОВИСа.  Чем был обусловлен страстный интерес почтенной матери большого семейства, в 40 лет начавшей учиться живописи у реалиста Юделя Пэна, к авангарду? Сказать трудно. И тяга к искусству не была подавлена даже трагедиями, в немалой степени порожденными ее ровесником – в огне гражданской войны в Крыму погибли три из четырех ее родных сыновей. Она писала кубистические и супрематические композиции – их сохранилось очень немного в Пушкинском музее и частных коллекциях, и часть их из коллекции Пушкинского была представлена на недавней замечательной выставке в Еврейском музее.

В «Энциклопедии русского авангарда» ее работы сдержанно назвали «весьма удачным ученическим опытом». С этой характеристикой «ученицы» не вполне согласна Татьяна Шатских: «Пять кубистических акварелей (одна с оценкой 5+) говорили о живом чувстве цвета, о незаурядных композиционных способностях пожилой дамы – и о необыкновенной гибкости, свежести ее восприятия, ее художественной натуры». И на мой непрофессиональный взгляд, работы Клары Розенгольц очень интересны.

Она полностью прекратила преподавание и занятия живописью в середине 1920-х также внезапно и по той же не очень понятной причине, что и начала. Ну а семейные трагедии продолжились. Век-волкодав не отпускал ее. Ее приемный сын, нарком внешней торговли СССР Аркадий Розенгольц был расстрелян в 1937 вместе с женой. Старший сын, известный ученый-микробиолог Герман Розенгольц, единственный к тому времени выживший из четырех ее сыновей, провел 20 лет в лагерях и ссылках. Перенявшая с юности любовь матери к искусству и ставшая известной художницей Ева Розенгольц-Левина (хотя ближе ей был не Малевич, а Фальк) провела в лагерях и ссылках 10 лет.

Впрочем, ссылки и лагеря для XX века привычны, в отличие от удивительных судеб.