Мы продолжаем публикацию воспоминаний постоянного автора STMEGI.com Яны Любарской, благодаря которой читатели сайта и нашей газеты узнали множество увлекательных историй жизни горских евреев и не только. Первую часть читайте здесь.
…Годы идут, покрывая плотной дымкой истории многие события в прошлом, а каждый день дарит все новые яркие переживания и эмоции, причем у каждого они – только свои, уникальные. Но так хочется сохранить для читателей и поделиться с теми, кому это будет интересно, воспоминаниями о любопытных и значимых событиях, курьезных историях, написать веселые зарисовки о людях и сохранить то, что еще не стерлось из памяти. Сказать откровенно, на моем пути встречалось множество самых разных личностей – известных и неизвестных, образованных и не очень. Здесь хочу рассказать лишь о тех персонажах, встречах или случаях, которые действительно запали в душу, оставив свой отпечаток в судьбе, а иногда и повлияли на мою жизнь самым положительным образом.
Александр Каган и старое пианино
Однажды, прямо перед концертом для женщин в МЕОЦе, одна известная певица, исполнительница русских романсов, вместе со своим аккомпаниатором и композитором устроили шумную сцену. Музыканты и певица возмущались, что играть на такой «развалине», как наше пианино, они не станут, потому что привыкли к совершенно другому качеству инструментов, и подобная игра негативно ударит по их имиджу, а раз нет звукового сопровождения, то не может быть и заявленного на афише пения!
Ситуация тяжелая. Все билеты распроданы, организаторы пьют валерьянку и чуть ли не бросаются певице в ноги, лишь бы та не срывала концерт, но она непреклонна. Чтобы не ударить в грязь лицом и достойно выйти из ситуации, пришлось спешно, за свой счет, заказывать у прокатчиков синтезатор, который в срочном порядке доставили к концерту, и проблема была решена, но «осадочек», конечно, остался.
Уже после этого случая, в феврале 2018 года, в МЕОЦЕ должен был дать первый сольный концерт на этой площадке популярный в советские годы певец Сергей Захаров. Мы заранее его предупредили, что у нас очень скромное фортепиано и попросили привезти с собой синтезатор. А незадолго до мероприятия к Сергею Захарову приехал из Санкт-Петербурга его бессменный аккомпаниатор, пианист-виртуоз, заслуженный артист России Александр Каган. Зимним вечером на двух машинах певец и его коллега по музыкальному цеху мчались из Северной столицы на концерт в МЕОЦ, чтобы порадовать московских евреев своим замечательным творчеством. Везли с собой и синтезатор.
Когда артисты вошли в зал и окинули его взглядом, пианист-виртуоз увидел в углу запыленное безжизненное старенькое пианино, показавшееся прежнему аккомпаниатору той самой певицы ни на что не годным, и моментально бросился к инструменту, как к родному. Он долго, кропотливо и тщательно занимался им, таскал его по всей сцене, пытаясь настроить и разыграть. И на удивление, оно, в любящих свое дело, умелых и опытных руках профессионала, казавшееся до того отжившим хламом, словно проснулось от долгого сна, запело и заиграло, как новенькое, а его электронный аналог был безжалостно отодвинут в сторону.
«Передайте пианисту той певицы, что он – просто поц! И что лучший звук – только живой!» – с чувством полного удовлетворения заявил маэстро, аккуратно пододвигая стул к инструменту. Его пальцы ловко запрыгали по черно-белым клавишам, и уже через несколько минут на сцене появился певец Сергей Захаров. По залу начали разливаться дивные, щемящие душу звуки мелодий, исполняемые Александром Каганом на классическом пианино. Концерт прошел прекрасно.
Заблудился
Мой дедушка, Михаил Ефимович Хуторянский, в маленьком еврейском местечке Тульчин слыл известным человеком. К нему, со всех окраин, приходили советоваться по разным вопросам, его искренне любили и уважали, и нередко ставили в пример.
Дедушка был фронтовиком, его брат, военный летчик, был подбит и погиб от полученных ранений, а он сам после войны выбрал мирную профессию и стал учителем физики. Всю жизнь проработал в школе и очень любил детей. Неудивительно, что в городе его знал почти каждый житель – дедушке довелось обучать этой непростой точной науке не одно поколение тульчинцев, большая часть которых, до большой волны репатриации, была евреями.
Однажды из Москвы в Тульчин приехал наш родственник. Мобильных телефонов с навигаторами тогда еще не было. Он долго плутал, искал нужную улицу, спрашивал у прохожих, но никак не мог найти нужный адрес. Родственник устал с дороги, уже начал сердиться и в отчаянии присел на скамью.
«А кто вам нужен?» – сочувственно окликнула его проходившая мимо женщина. «Хуторянский…» – расстроенно протянул гость столицы. «Так шо же вы сразу не сказали?! Сейчас покажу дорогу! А то всё улица Щорса, да улица Щорса…» – радостно произнесла «спасительница».
Хорошо сыграл Бродского
Увлекательная и содержательная документальная картина о литовском периоде жизни Иосифа Бродского под названием «РОМАС, ТОМАС И ИОСИФ» для прославленного режиссера и сценариста Лилии Вьюгиной имела особое значение, поскольку проживая в столице России, сама Лилия появилась на свет в Вильнюсе.
Ее фильм — это рассказ о том, как поэт встретил в Литве родственные души, людей, с которыми дружил до конца дней, как был впечатлен местными архитектурными красотами, и о том, как частые поездки в эту страну стали для него абсолютной жизненной необходимостью.
Бывший главный редактор телеканала «Ностальгия», лауреат ряда известных премий и конкурсов, неоднократный номинант ТЭФИ Лилия Вьюгина привезла свое детище для демонстрации в зале МЕОЦа. К началу показа приехал и один из старейших актеров известнейшего московского театра, регулярно, на протяжении многих лет, с успехом исполняющий свой фирменный моноспектакль о Бродском, являющийся его своеобразной визитной карточкой. После окончания просмотра он подошел к Лилии, чтобы выразить восхищение картиной. «Замечательный актер в вашем фильме! А я ведь тоже играю этого поэта…», – гордо заявил он режиссеру, надеясь на продолжение беседы. Вьюгина отвлеклась от разговора с обступившими ее зрителями и внимательно посмотрела на него: «Простите, но как документалист, я не признаю художественное изображение Бродского – только оригинал!» Актер опешил и поспешил ретироваться.
За дверью – Валентин Гафт
Готовиться к октябрьскому вечеру актера в МЕОЦе мы с Валентином Иосифовичем Гафтом начали еще с лета. Он просил меня напоминать ему про это событие и почаще звонить. И я звонила, причем с большой радостью, используя этот повод, чтобы услышать голос любимого советского актера, старалась набирать по старинке, на домашний номер, чтобы не беспокоить по мобильному телефону.
Со временем наши разговоры превратились в небольшую привычку. Казалось, что в квартире на Старом Арбате в тот период он обитал один, без супруги Ольги Остроумовой. К телефону подходил или сам актер, или его домработница. «Я теперь еще и поэт!» – важно говорил он мне и зачитывал свои удивительные эпиграммы, жалуясь на то, что некие нечестные люди издают массу ненастоящих стихов под его именем и зарабатывают на этом деньги, но судиться с ними он считал ниже своего достоинства.
Когда Гафт называл себя поэтом, то добавлял, что вовсе не смеется над собой: «Стихи пишут все. Я создаю эпиграммы, а началось все с того, что сочинял домашние стихотворные произведения, для небольшого круга избранных. Хотя, наверное, назвать настоящими поэтами можно лишь таких великих личностей, как Пушкина, Лермонтова, то есть тех, которые уже «отлежались». Кроме того, как известно, я еще и играю, будучи представителем иной интересной профессии. Хотя покойный советский коллега по цеху, Костя Сорокин, однажды сказал мне: «Никогда не говорите «играю». Играл Шаляпин. А вы – участвуете!» Валентин Иосифович охотно делился воспоминаниями и утверждал, что написать стихотворение для него и по сей день то же самое, что сыграть роль.
Когда долгожданный день концертного вечера наступил, я отправилась забирать актера на автомобиле. Ожидая его в тихом старом московском дворике, среди падающих желтых осенних листьев, увидела проходящего мимо актера Игоря Костолевского, жившего в этом же доме. Было ощущение, что театр не заканчивался, а плавно переносился с подмостков в этот уютный столичный дом, удивительно передающий чудесную атмосферу старой Москвы и потрясающую ауру проживающей здесь творческой интеллигенции.
В еврейском общинном центре его уже ждал переполненный зал, но Валентин Иосифович хотел после тяжелой дороги по пробкам выпить чашечку чая. Шел 2016 год, но, несмотря на почтенный возраст, актер отличался удивительной подвижностью, гибкостью и отточенным чувством юмора. Когда я зашла в гримерную, перед началом вечера, чтобы угостить Валентина Иосифовича горячим напитком, то открыв дверь, не увидела его внутри. К моему ужасу, помещение выглядело абсолютно пустым. Застыв на месте, с огромным удивлением на лице, с подносиком дымящегося чая в руках, я никак не могла понять, куда Гафт мог исчезнуть до начала мероприятия, да еще за одну минуту? И что же теперь делать? Куда бежать, где его искать? Не в окно же он прыгнул, оно тут очень маленькое и узкое – вдруг подумала я. Выдержав театральную паузу, из-за двери, со смехом выскочил умело спрятавшийся там актер, взял чай и весело заявил: «Тяжело все время сидеть, стараюсь размяться, поупражнять спину!» Сделал пару глотков, и мы поспешили в зал.
Вернулась из космоса
В 2006 году продавать книги издательства «Лехаим» на международной конференции по иудаике от центра «Сефер» мне пришлось в легендарной гостинице «Космос», что у метро ВДНХ, да еще в течение трех дней. Я жила довольно далеко от этого места, поэтому оставалась на ночь в одном из номеров отеля, где складировались и книги. Продажи начинались рано, поэтому так я старалась хоть немного выспаться, не затрачивая время на дорогу домой. Когда же, наконец, конференция была окончена, мой телефон разрывался: знакомые дружно поздравляли «с возвращением из “Космоса!”».
Маки без поля и без неба
Начиная журналистскую деятельность в популярной когда-то газете «Еврейское слово», будучи студенткой без опыта работы в СМИ, я зачитывалась и восхищалась в ней авторскими колонками знаменитого русскоязычного израильского писателя Давида Маркиша — автора двух десятков книг, лауреата израильских и зарубежных литературных премий, популярного журналиста. Даже в самых смелых мыслях я не могла предположить, что когда-то смогу легко ему позвонить и взять интервью.
Главного редактора, Владимира Натановича Дынькина, он называл всегда одинаково коротко и по-дружески: Влад. Пути бывших одноклассников в какой-то момент разошлись, но спустя много лет они вновь нашли друг друга и очень тепло общались, активно сотрудничали на работе. Вместе мы провели немало литературных вечеров в МЕОЦе и веселых фуршетов после.
Известно, что после закрытия газеты «Еврейское слово», долгий период времени служившей для московских евреев главным настольным изданием с национальным колоритом, экс-главный редактор газеты, Владимир Натанович, быстро ушел из жизни. «Уверен, что в его трагическом и скором конце виновато именно закрытие газеты!» – с грустью сообщил мне Давид Перецович в недавнем телефонном разговоре. «Газета была для Влада всей его жизнью. Когда работы не стало, кончилась и жизнь. Очень жалко, что так все получилось! Не понимаю, зачем надо было ее закрывать?! О причинах можно только догадываться…» – тяжело вздохнул Давид Перецович. Я согласилась и вспомнила, как незадолго до смерти, Владимир Натанович, зная мое серьезное увлечение живописью и желая как-то поддержать начинающего «наивного» художника, заказал картину. «Предпочел бы маки без поля, без неба. Только расписанный цветами холст…» – описал он свое пожелание в последнем письме.
Смех без помех или афишные войны
В 2015 году, в качестве концертного директора, я проводила в Ярославском концертно-зрелищном центре вечер под говорящим названием «Смех без помех». Смешить публику без помех должны были многократный лауреат премии «Золотой теленок», создатель легендарных «монологов учащегося кулинарного техникума», эстрадный автор и театральный драматург Лион Измайлов и сочинитель двух пьес, трех кинофильмов и одного известного телевизионного шоу с Евгением Петросяном, создатель программ «Куклы» и «Колесо истории», автор монолога «У, ты какая», Ефим Смолин.
Не имея возможности часто ездить в Ярославль, рекламой предстоящего концерта приходилось заниматься из Москвы фактически вслепую. Для расклейки афиш в городе, мы с артистами были вынуждены обратиться в местную рекламную фирму, которая напечатала нам большие, яркие цветные плакаты и клятвенно обещала расклеить их по всему Ярославлю, периодически присылая фотоотчеты о проделанной работе.
Понадеявшись на своих новых партнеров, мы немного расслабились, будучи уверенными, что находимся в надежных руках опытных пиарщиков. Через некоторое время на мой телефон позвонили. Женский голос в трубке раздавался так громко и надрывно, что казалось, от этого дрожали стекла в окнах и тряслись полки с посудой: «Как вам не стыдно!? Да кто вы такие!? В суд на вас подам! Хулиганы! Зачем вы это делаете!? Когда это кончится!?»
Я долго не могла понять, что происходит. Потом картина стала проясняться. Оказывается, незадолго до Смолина и Измайлова, на сцене того же заведения должен был выступать популярный когда-то в СССР певец, собиравший в свое время стадионы фанатов, сохранивший известность и зрительскую любовь и в наше время. Как выяснилось, мы, по незнанию, связались с рекламным агентством, практикующим «оригинальные» методы работы и не имевшим своего пространства для расклейки афиш. На протяжении нескольких месяцев сотрудники фирмы вели «тайную» афишную войну с рекламными плакатами этого исполнителя, почти ежедневно, методично заклеивая его лицо нашими юмористами, концерт которых по документам, организовывала я. Несмотря на то, что представители известного певца нашли меня, и я даже прониклась к ним сочувствием, извинившись за все происходящее, сделать мы уже ничего не могли, остановить процесс не удалось, потому что механизм уже был запущен, и лицо певца, снова и снова заклеивалось афишами с изображениями Измайлова и Смолина. Не знаю, эта ли необычная ситуация помогла нам собрать в тот веселый вечер большое количество ярославских зрителей, но следует честно заметить, что залы в дни мероприятий были переполнены и у нашего «афишного» конкурента.
