Все мы знаем пожелание «Ба-шана hа-баа бэ-Ерушалаим» — в будущем году в Иерусалиме. Иерусалиму посвящено множество песен. Расскажу о самой ранней из них, по крайней мере — с музыкальной точки зрения.
В ранней сионистской концепции Иерусалим занимал странное место: с одной стороны, был оплотом старого палестинского ишува, противостоящего прогрессивным идеям, но с другой – центральным символом еврейского восприятия Земли Израиля как основы сионизма. А в самом Иерусалиме сакральное, мистическое значение отводилось горе Скопус.
Именно Скопусу посвящена удивительная песня, берущая корни в музыке только что оправившейся от антироссийского восстания 1846 года Польши. Оперу «Галька» Станислава Монюшко с ее трагическим любовным содержанием назвали шопеновским ноктюрном в оперном выражении – настолько она песенна. Она ознаменовала собой рождение национальной польской оперы. А центральную песню — «Думку Йонтека» — пели великие певцы: польские, украинские, русские: Иван Козловский, Леонид Собинов.
Интересно, что история перевоплощений песни «На горе Скопус» впервые была рассказана в 1965 году на радиостанции «Коль Исраэль» в программе музыкального исследователя Элиягу Коэна, а начало песни долгие годы было в «Коль Исроэль» музыкальной заставкой.
В 1884 году в польском городе Катовице была создана палестинофильская организация «Любящие Сион» – «Ховевей Цион» («Хибат-Цион»). А через два года активист «Хибат-Циона» Барух Шафир из Пшемышля, идишский трубадур, написал на музыку «Думки Йонтека» свою песню в двух вариантах: на идише – «Полночь», и на иврите – «Если я забуду тебя, Иерусалим». Старец с белоснежной бородой в бурную ночь Кислева произносит: «Иерушалаим Иерушалаим, майн тайерер hейлигер штот» (Иерусалим, мой дорогой и святой город).
Текст песни стал очень популярен, он передавался из уст в уста, переписывался разными поэтами, поэтому из семи куплетов осталось четыре, и мелодия Монюшко тоже упростилась. Как утверждает музыковед Талила Элирам, были отрывки, которые не «звенели» для народного слуха.
Но остались строки, где поэт скорбит: «Как мне построить твой храм, если между твоими сыновьями в Иерусалиме нет мира?»
В 1927 году поэт Авигдор Меири вместе с единомышленниками основал в Тель-Авиве первый сатирический театр, он же литературное кабаре, «Чайник», – место встреч модного общества, с поэтическими чтениями, интеллектуальными дебатами и театральными импровизациями. Меири же и писал для театра большую часть материала. Он же и дал новую жизнь песне об Иерусалиме.
Кстати, преемник «Чайника» – знаменитое кабаре «Метла», которое упоминается в рассказе о песне «Рина», тоже основано Авигдором Меири.
Авигдор Фейерштейн родился в деревне под городом Мункач в Австро-Венгрии (ныне Мукачево Закарпатской области Украины); учился в Будапеште в ешиве и в раввинской семинарии, рано начал писать стихи; в Первую мировую был офицером австро-венгерской армии, попал в плен, в Сибирь, спустя три года революция его освободила; в Одессе он примкнул к поэтическому кругу Хаима Нахмана Бялика; в 1921 году переехал в Палестину и сменил фамилию на Меири. Он мечтал о новой идеальной стране и поэтому сразу начал публиковать резкую критику дел и людей, стоявших в центре общественной и политической жизни. Даже его поэзия и песни часто звучат в укоряющем ключе.
Поэтому в версии Меири скорбь Шафира превратилась в порицание наследия старого ишува – межрелигиозной враждебности, царившей в окрестностях Иерусалима.
В 1930 году песня появилась в спектакле «Чайника»: «Занавес поднимается, странник с узелком на палке появляется на горе Скопус. У подножия горы картина ночного Иерусалима. Пионер мгновение стоит на горе, оглядывая город, и начинает петь:
С горячим сердцем я пришел в свой дом.
Но как я могу его построить,
Если между вашими сыновьями нет мира?
Сефарды, ашкеназы, йемениты, чужаки
Орпалы, грузины, харедим и ищущие...
Йерушалаим, Йерушалаим,
Твои ворота все еще закрыты,
Йерушалаим, Йерушалаим,
Пожалуйста, откройся мне
(орпалы – иммигранты из турецкой Орфы, – Прим. авт.).
Дальше песня трижды получила новую музыку: Эли Гальперина, Моше Раппопорта, Макса Яновского. Версия Гальперина даже похожа на оригинал. Были различные исполнения этих версий — известными певцами в сопровождении известных оркестров.
Муз. Моше Раппопорта, поет Ханна Бренд, 1956.
Муз. Эли Гальперина, поет Шарон Куниц, 2009.
Но они не стали всенародно любимыми. Музыка польского композитора победила время.
Ее пели великие канторы – например, Моше Кусевицкий; эстрадные певцы – Офра Хаза, Йеорам Гаон; профессиональные и самодеятельные хоры всей страны.
А критические строфы со временем исчезли.
На вершине горы Скопус
Я упаду перед тобой ниц,
На вершине горы Скопус,
Мир тебе, Йерушалаим.
Сто поколений я мечтал о тебе,
И отплакал уже. Но вот – сияет твой лик.
Йерушалаим, Йерушалаим.
Освети своим ликом своего сына.
Йерушалаим, Йерушалаим.
Я воздвигну тебя из руин.
На вершине горы Скопус
Мир тебе, Йерушалаим.
Из тысячелетнего изгнания со всех концов света
обращаем к тебе глаза.
Тысячелетиями благословений живи, благословен,
Царский Храм, Город Царств.
Йерушалаим, Йерушалаим!
я не покину тебя.
Йерушалаим, Йерушалаим!
Приди, Мошиах, приди!
Осталась только чистая любовь – к стране, Иерусалиму, горе Скопус. И вера в будущее.
