Создатель сионизма Теодор Герцль был уверен, что языком еврейства станет немецкий, а ивриту останутся привычные религиозные функции. Время опровергло эту уверенность. Еще задолго до откровений Герцля языковая проблема поднималась российскими еврейскими просветителями.
Например, Перец Смоленскин считал: еврейский народ храним в галуте общим духовным наследием на древнем родном языке. В программной статье своего журнала «Гашахар» («Заря») он пишет: «Оставим вредные предрассудки и будем верными гражданами в стране нашего рассеяния; но будем не стыдиться нашего происхождения, а дорожить нашим языком и нашим национальным достоинством».
В 1880 году в «Заре» была опубликована статья Лейзера-Ицхока Перельмана, посвященная тому, что живой народ должен восстановить национальное существование на своем живом языке, но в стране предков. Перельман переехал в Палестину с Первой алией. Там он стал Элиэзером Бен-Йехудой и «отцом современного иврита»: почти в одиночку взялся за возрождение иврита в качестве современного разговорного языка, искал в классических изданиях нужные слова и изобретал новые. Его маленький сын стал первым ивритоговорящим евреем, в детстве не владевшим другими языками.
Интересно, что между сторонниками Герцля и поборниками иврита в 1910-е годы развился конфликт. Организация помощи немецких евреев палестинским – «Эзра» – начала создавать в Хайфе Институт технического образования с преподаванием на немецком языке. Развернулась мощная кампания протеста, и языком обучения стал иврит. Сейчас это – один из лучших технических вузов мира, Технион.
О личности переводчика мне не удалось найти достоверных подтверждений. В те годы жили и вполне могли заниматься этим два Бидермана.
Первый Бидерман, еврей-сионист-революционер, кратко упоминается в книге Наума Абрамовича Бухбиндера «Материалы для истории Еврейского рабочего движения в России» (1922). Родился в 1882 году, отца звали Янкелем. В 1904 году в Варшаве был привлечен за принадлежность к «Бунду» и отдан под особый надзор полиции в городе Лукове, Седлецкой губернии Российской империи.
О втором Бидермане известно гораздо больше.
Согласно «Лексикону новой идишской литературы» (Lexicon Peyton der Nayer Yiddisher Litterat, 1956) Израиль Мордехай (Исроэль-Мордхе) Бидерман родился в 1911 году в польском Влоцлавеке и учился в школе «Мизрахи». Окончил Варшавский университет и Варшавский институт иудаики. Публиковался в еврейских газетах, стал учителем еврейской школы и активистом сионистских организаций.
С началом Второй мировой войны оказался в Советском Союзе. В Базе данных «Польские спецпереселенцы в Архангельской обл.» есть абзац: «Израиль Моисеевич Бидерман. Прибыл на спецпоселение в Архангельскую обл. 07.07.40, Каргопольский р-н, Волошка. Освобожден со спецпоселения по амнистии 02.09.41».
Он вернулся в Польшу в 1946 году, жил во Вроцлаве, работал учителем. Через три года эмигрировал в Соединенные Штаты, где стал консультантом нью-йоркского еврейского комитета по образованию, а впоследствии – членом американской секции Всемирного еврейского конгресса и Всемирного конгресса еврейской культуры. Публиковал много исследований на английском, идише и иврите.
Этот Бидерман гораздо больше подходит на роль нашего переводчика.
Мы знаем шестнадцать переведенных таким образом танго.
Еще одно, «Осталась лишь песня» на музыку Тадеуша Гожиньского (Грюнберга), записано в том же составе в 1936 году.
Музыка моего любимого танго – «Играй, скрипка» (הצועני), спетого Астоном в 1935 году с оркестром студии Syrena-Electro – принадлежит скрипачу Владиславу Лидауэру, выступавшему в оркестре Хенрика Гольда под псевдонимом «Лидо». Около 1942 года Лидо погиб в варшавском гетто.
«Иврит польских евреев 30-х безумно интересен, – пишет мне переводчик этого танго на русский язык Марина Протасевич. – Так уже не говорят. Сейчас понятия принижены и приглажены. И в этой песне – «сплав» польских евреев и польских цыган. Обе категории растворились дымом в небе Польши».
Сыграй, цыган смуглокожий,
Жажду страсти глубокой,
Томленье в преддверье свободы.
Замирание сердца, дрожь желанья,
Любовь, пылкую как огонь.
Сыграй скрипач, ударь смычком.
Рванет струна, зарыдает скрипка
По девушке, что отчаялась ждать.
Цыган, расскажи мне
О тайнах любви и стремлений.
Сверкающих красоте, счастье, верности.
Об истине и свете, которых уж нет и не будет.
Адам Астон с началом Второй мировой войны выступал в Теа-джазе Хенрика Варса во Львове, а в 1942 году вступил в армию Владислава Андерса. Похоже, именно вместе с ним эта запись нашла дорогу в Тель-Авив и стала там известна.
А иврит стараниями энтузиастов и по пылкому желанию целой страны за немыслимо крошечный для истории период в несколько десятков лет стал живым языком еврейского народа и его государства.
