Владимир Месамед — ученый-иранист, эксперт по израильско-иранским отношениям. Его перу принадлежит множество публикаций, посвященных региону Среднего Востока, он выступает также как политический обозреватель государственного израильского радио, русскоязычного 9-го канала. В эксклюзивном интервью он рассказал, какую угрозу для еврейского государства сегодня представляет Иран, построивший «Музей антихолокоста», и можно ли каким-то образом обуздать иранскую агрессию по отношению к Земле Обетованной.
- Владимир, современный Иран опасен для Израиля?
- Да. Иран, неоднократно заявлявший о себе, как о мировой сверхдержаве, по-прежнему довольно опасен для Израиля. Все эти годы пишу об этом государстве, люблю его историю, изучаю язык фарси, литературу, поэзию. Но с самого начала исламской революции 1979-го года Иран объявил Израиль своим главным врагом, хотя прежде оба являлись образцом межгосударственных отношений, со всеми минусами и плюсами. Ориентация Ирана на военную конфронтацию с Израилем очень серьезна, о чем Тегеран не раз заявлял. Внимательно следим за обстановкой, у нас, иранистов, сейчас немало работы. Еще в 2015 году Израиль предупреждал США, с Бараком Обамой у власти, что готовящееся ядерное соглашение с Ираном опасно для нашей страны. Мы долгое время поддерживали переговорный процесс, который привел к подписанию в июле 2015 года договора СВПД. Казалось, он мог отвести Иран от продвижения его атомной программы, однако в последний момент стало понятно, что соглашение не создает тех условий, при которых Иран откажется от бомбы. Потом к власти в Америке пришел Дональд Трамп, взявший курс на пересмотр этого договора. Сейчас мы убедились, что его поступок оказался единственно правильным, ведь если Иран выйдет из атомной программы, мы окончательно потеряем возможность каким-то образом его обуздать.
- Солидарен ли с вами во всем этом новый американский президент Джо Байден?
- Президент Дональд Трамп всегда нас поддерживал, в том числе — в наших антииранских стремлениях, а новый глава США пытается наводить мосты с Ираном, как это ни прискорбно. Израиль весьма огорчает, что администрация Джо Байдена взяла курс на пересмотр вышеназванного договора и даже на облегчение и так достаточно комфортных условий для Ирана. Почти все его подписанты — три европейские страны, Англия, Франция и Германия и две проиранских, Россия и Китай. Они все смирились с тем, что делает Иран, не пытаясь противопоставить этому какую-то ясную позицию. Американцы когда-то утверждали, что хотят дополнить этот договор, а сейчас все сводится к возврату к старому соглашению, что нас тоже не устраивает. Если увидим, что мировое сообщество не готово войти в наше положение, создать такие условия, чтобы Иран вышел из атомной программы, прекратил бы свой злодейский путь, то примем меры самозащиты. Возможно, прибегнем к военной акции, которую уже проводили в 1981 году по отношению к иракскому ядерному объекту, дабы лишить своих соседей атомной инфраструктуры, спасти израильтян и их будущее. Мира с Ираном хотим не только мы, евреи Святой Земли, но и многие страны Ближнего Востока, для которых Иран — весьма опасный, поднимающийся «восточный тигр». Кстати, в 2007 году мы разгромили недостроенную атомную станцию в Сирии, потенциально угрожавшую Израилю.
- Махмуд Ахмадинежад считался ярым отрицателем Катастрофы, изменилась ли в этом плане нынешняя политика Ирана?
- Махмуд Ахмадинежад являлся президентом Ирана до 2013-го года, после него пришел другой, вроде бы либеральный, правитель, но политика Ирана, государственная риторика страны давно радикально не меняются. Во время нахождения у власти нового главы мы также слышим много выступлений по отрицанию Холокоста, но именно при Ахмадинежаде подобная тенденция приобрела новые краски, стала более отчетливо узнаваемой.
- Разве отрицание Холокоста — не уголовно наказуемое преступление?
- В этой стране многие законы не работают, там нарушаются условия договора СВПД. Ирану не страшны ни различные петиции, ни международные суды, его никто не осуждает, там собираются целые интернациональные конференции отрицателей Холокоста под вымышленными именами, опасающиеся судов у себя на родине. В Иране всем этим негодяям комфортно и хорошо. Именно там в 2006 году был открыт «Музей антихолокоста», а в Тегеране установлены часы, под названием «Обратный отчет жизни Израиля». При этом еврейское государство — официальный член ООН, а тут такие жуткие вещи, просто не укладывающиеся в сознании! Мы в какой-то мере страна отверженных, и поток чудовищного иранского антисемитизма с каждым годом увеличивается, но этого никто, кроме нас, не замечает. Также недавно был подписан крупный стратегический договор между Ираном и Китаем на 25-летний срок, ставящий Тегеран под «китайский зонтик», вселяющий тревогу в очень многие страны Ближнего Востока, в т.ч. в Израиль, ведь после его заключения ситуация на Ближнем Востоке способна заметно осложниться.
- Как сегодня живет еврейская община Ирана?
- История еврейской общины Ирана насчитывает 28 веков. Золотой век иранского еврейства пришелся на дореволюционный период, на шестидесятые годы 20 века, когда еврейская община находилась на равных условиях с мусульманами, добившись больших высот, культурно поднявшись. В этой стране работают синагоги, еврейские школы, правда иранская статистика не предоставляет численности национальных и конфессиональных меньшинств. Считается, что иранских евреев сегодня примерно от 15 до 20 тысяч, это крупнейшая община евреев в регионе Ближнего Востока. При этом современный арабский Восток становится территорией, свободной от евреев. Немного наших людей обитает в Бахрейне, ОАЭ, Египте, Тунисе, в странах, с которыми Израиль установил отношения, но еврейское присутствие в них практически прекращается. А в Иране, что удивительно, продолжается, хотя иранских евреев там часто используют в качестве разменной монеты. Еврейская община Ирана, с одной стороны, вполне легальна, легитимна, и согласно иранской конституции имеет одного представителя в иранском парламенте, к тому же иранцам нравится, что у них многонациональная страна. С другой стороны, главный враг Ирана — Израиль, из-за чего там нередко начинаются гонения на евреев. В первые годы Исламской революции уничтожили все руководство иранской еврейской общины, ее меценатов, что сильно ослабило ее позиции.
- Насколько присутствие иранских сил в Сирии является угрозой для Израиля?
- Израиль выступает категорически против того, чтобы в Сирии концентрировались иранские силы, желая скорее положить этому конец. Сирия является буфером между нами и Ираном, так как у нас с Ираном нет прямой границы, иначе происходила бы масса разных провокаций. Но Иран не может без этого обойтись, и последние несколько лет в Сирии накапливаются иранские силы, создаются опорные базы, склады военной техники, а еврейское государство на это реагирует, пытаясь с воздуха уничтожить вражеские образования. За последние годы, по разным подсчетам, произошло примерно 200 бомбардировок иранских транспортных конвоев, военной техники, тогда же неоднократно гибли иранские генералы и офицеры высокого ранга. С другой стороны, Иран регулярно заявляет об отсутствии своего военного присутствия в Сирии, при этом откровенно лжет. В Сирии находятся иранские силы, включая военную структуру «Корпуса стражей исламской революции», его подразделение «Корпус Иерусалима». По этому вопросу не раз проводились тройственные переговоры с участием Сирии, Израиля и Ирана. Концентрация иранских войск не должна располагаться к израильской границе ближе, чем на 88 километров, иначе наша авиация их просто разбомбит.
- Продолжая тему: может ли Иран безнаказанно строить базы на берегу Средиземного моря?
- Иран действительно там обустраивается, возводит в данном регионе свои военно-морские базы, с чем также ведем борьбу, ведь присутствие Ирана в сирийских портах обеспечивает транспортировку иранских военных грузов по всему миру, всем террористическим организациям, которые в этом нуждаются: «Хезболле», Газе и т.д.
- Как экономические сложности «Хезболлы» влияют на ситуацию в регионе? Способна ли «Хезболла» начать войну с Израилем и победить его?
- Экономические трудности существуют у всего Ливана, создавая неблагополучную ситуацию внутри страны. Подобное положение дел для нас невыгодно, мы хотели бы стабильности на своих границах, решения политических, экономических проблем Ливана. Разумеется, Израиль выступает категорически против существования данной деструктивной организации, пытающейся нас уничтожить. «Хезболла», сама по себе, достаточно мощное военно-политическое формирование, но без поддержки Ирана, его финансовой и оружейной помощи, долго бы не продержалось, идентифицируем его с Ираном. И хотя в результате второй ливанской войны со стороны «Хезболлы» происходили достаточно активные военные действия, мы не считаем последнюю равносильным соперником, способным нас победить.
- Смогут ли Израиль и Иран в ближайшее время наладить отношения?
- Пока в Иране будет существовать исламистский режим, ни о каком сближении двух стран говорить невозможно. В самой концепции Иранской революции заявлена и ярко выражена вражда по отношению к Израилю, своему главному врагу. Для стабилизации отношений нужно, чтобы в Иране произошли глубокие изменения, а их лютый исламизм отброшен на свалку истории.
- Откуда идут ваши корни?
- Родился на Камчатке в семье военного, отношусь к редкой породе «камчатских евреев». Детство прошло в Биробиджане, помню, как в советские годы мои земляки боялись даже произнести слово «еврей», а я тайно покупал газету «Биробиджанер Штерн», продавец киоска со страхом вынимала ее из-под прилавка. Вот такая советская Еврейская Автономная область, с минимальным еврейским духом. При этом я рос в еврейской семье, бабушка и дедушка говорили дома на идише, пели еврейские песни. Считаю себя коренным биробиджанцем, мои родственники по линиям мамы и отца – одни из первых переселенцев в Еврейскую Автономную область. Здесь же занимался в киностудии при Дворце пионеров. На свою малую родину сегодня приезжаю нечасто, лететь далеко, тяжело, да и старого Биробиджана уже нет, облик города кардинально изменился, многое из моего детства растворилось в небытии.
- Что происходило в вашей биографии дальше, после окончания школы?
- У меня было две страсти - кино и восточные языки, мечтал стать кинооператором. Решил поступать на факультет восточных языков университета во Владивостоке, где имелись отделения японского и китайского. Все хорошо сдал, но в итоге не прошел из-за «пятой графы». Год работал на телестудиях Дальнего Востока в Хабаровске и Комсомольске-на-Амуре ассистентом оператора, «кормясь» своей страстью к кино. Понимая, что еврею очень трудно пробиться в сферу престижного высшего образования, по советам бывалых отправился поступать в Ташкент, на этот раз все получилось. Стал обучаться персидскому языку, через пять лет окончил с отличием, без единой четверки. Что примечательно, я и еще один еврей являлись самыми лучшими студентами по успеваемости, но все наши однокурсники, кроме нас двоих, вскоре полетели за границу работать переводчиками, а мы остались, что являлось очередным проявлением госантисемитизма. В дальнейшем занимался персидским языком и как-то двигался вперед. Ко времени репатриации в Израиль в 1994 году трудился на радио Ташкента заведующим отдела вещания на Иран, заместителем главного редактора вещания на Ближний Восток. Все складывалось прекрасно, заочно закончил аспирантуру в Москве, защитил кандидатскую диссертацию, считался достаточно успешным в своей профессии. Но шли 90-е годы, суверенитет, независимость, и все жители Узбекистана некоренной национальности чувствовали себя неуютно. При этом и в независимом Узбекистане четыре года я оставался заведующим отдела Иновещания.
- Легко ли проходила ваша репатриация в Израиль? Как складывался ваш научный путь на исторической родине?
- У меня две дочери. В 1992 году старшая девочка уехала в Израиль по программе «Наале» и потянула нас, через полтора года мы с семьей репатриировались. За полгода до этого я отправился на Святую Землю в качестве туриста, чтобы навестить дочь, посмотреть там на свои перспективы. Заранее списался с известным иранистом из Москвы, Михаилом Зандом, жителем Израиля, и встретился с ним там. Он рекомендовал мне заниматься в израильском университете научной работой, вопросами иранистики, Центральной Азии, всем тем, что я знал и так любил. Однако поначалу, после переезда, я вкусил все проблемы олим хадашим: занимался уборкой, ухаживал за стариками, подметал улицы и полы в типографии, развозил газеты. Прошел все ступени выживания, это продолжалось несколько лет. Потом случайно попал на радио «Коль Исраэль», в отдел Иновещания, точно такой же, в котором работал в Ташкенте, устроился на часть ставки, перехватчиком. Слушал иранское радио, писал обзоры об услышанном, и так — целых 12 лет, в течение которых весьма улучшил свои знания и навыки. Почувствовал, что перешел на более высокий уровень, впервые беседовал с носителями фарси — иранскими евреями, для которых этот язык был родным, что очень помогло в профессии, одновременно занимался наукой. В 1995 году меня взяли в Институт проблем мира им. Трумэна при Еврейском университете в Иерусалиме, где исследовал отношения Ирана со странами Центральной Азии, преподал фарси в Институте стран Азии и Африки того же университета, с 2002 года веду курс персидского языка для студентов, изучающих регион Ближнего Востока, публикуюсь в СМИ. Принимал участие в составлении энциклопедии на английском языке, которая вышла в 1997 году с 24 моими статьями, печатался в нескольких коллективных монографиях в Англии, Америке. Выступал комментатором на израильском русскоязычном радио РЭКА, а когда в Израиле открылся знаменитый «9-й канал», меня пригласили стать экспертом по Ирану. С 2006 года, при участии московского Института Ближнего Востока под руководством Евгения Сатановского, я выпустил шесть своих книг, написал для сайта Института 620 статей, посвященных Ирану. Вот так, постепенно, складывался мой научный путь...
