В начале XX века в самом центре Москвы, в двух шагах от Кремля, на территории бывшей Кисловской Слободы (ныне Нижний Кисловский переулок) находился театр «Габима».
Спектакль начинался в тишине, зал погружается во тьму, длящуюся несколько секунд. Но вот слышатся мелодия скрипки, ее низкие и густые звуки, скорее похожие на звучание виолончели, плывут откуда-то издалека. Все ближе, ближе и ближе. К ним присоединяются голоса людей, они поют тихо, очень тихо. Зритель попадет в далекий и забытый мир, следуя за одинокой скрипкой.
На самом деле, театр на иврите был создан намного раньше и совсем в другом месте. До 1917 года, в Москве, еврейского театра быть не могло, тогда евреи жили за чертой оседлости.
Наум Цемах
29 июня 1909 года, через три года после ужасного погрома в Белостоке, силами еврейского любительского артистического кружка был сыгран первый спектакль на иврите. Руководил этим кружком Наум Цемах.
А мечтал Цемах о настоящем профессиональном театре на иврите.
«Его лицо менялось, когда он говорил о будущей “Габиме”, глаза его горели и ничего не видели перед собой, а ноги носили его то назад, то вперед по комнате. Он как будто грезил на яву», — так описывали габимовцы своего наставника.
Белостокский кружок стал ядром передвижного театра «Габима».
После постановление Временного правительства об отмене вероисповедных и национальных ограничений в Москве, по инициативе Наума Цемаха и при поддержке раввина Якова Мазе было зарегистрировано еврейское драматическое общество «Габима».
Вскоре Габима въехала в просторный зал офицерского собрания на Пречистенской набережной. Перед вступлением в труппу молодые студийцы принимали манифест. В манифесте были и такие слова: «Габима должна стать не только фундаментом, но и прекрасным зданием будущего народного театра, святыней нового еврейского искусства. Подобные цели требовали оценки высокого профессионального мастерства, и тогда Наум Цемах обратился за советом к Станиславскому. Для встречи Константин Сергеевич выбрал один из самых главных еврейских праздников, Йом Кипур.
«Мы сидели в его квартире», и я, стараясь быть кратким, дал понять ему, что еврейский театр на иврите уже шепчет, уже подает голос. И в него облачается душа еврейского народа. Именно на этом языке народ всегда выражал и выражает свою тоску и самые пылкие свои упования».
Из воспоминаний Наума Цемаха
Габимовцам, так стремившимся к немедленным результатам, было предложено снова сесть за парту, и большинство из них с радостью приняло путь мученичества ради будущего «Габимы».
В это время в Москву пришла Октябрьская революция. Здание, в котором разместилась «Габима», обстреливалось, и Наум Цемах принялся за поиски нового помещения.
В одном из арбатских переулков Цемах обнаружил двухэтажный особняк, покинутый хозяевами, бежавшими от революции. На первом этаже могли бы поселиться студийцы, а на втором разместилась бы сцена. Для того, чтобы получить разрешение, Цемаху пришлось дойти до самого Луначарского.
Так, театр обосновался на Нижнем Кисловском, 6, надолго ставшим для него родным домом.
Труппа театра в 1942 г. В холодные и голодные послереволюционные годы один из основателей «Габимы», Менахем Гнесин, вспоминал: «Люди были полны надежд на будущее, на улучшение. На еврейской улице было оживленно, дом промышленника Гилеля Златопольского превратился в своеобразный клуб, где собирались еврейские дети. И вот однажды к Златопольскому был приглашен основатель Еврейского этнографического общества, собиратель еврейского фольклора, писатель Семен Ан-ский». Среди приглашенных были и габимовки.
На сцене Хана Ровина
«Тогда, во время читки, поэт Ан-ский напоминал одного из героев своей пьесы. Его хриповатый голос проникал в сердца слушателей. Он нес с собой очарование другого мира. Мир хасидов и каббалы. И вот закрыта тетрадь, но Ан-ский остается сидеть в кресле, как будто читка еще не закончена.
В комнате воцарилась тишина, тогда Гилель Златопольский шепотом начал петь песню “Мипнейма”, и все, так же шепотом, подхватили ее».
Репетиции «Гадибука» растянулись почти на три года. Работа над спектаклем шла в каком-то возбуждении. Премьера состоялась 31 января 1922 года. Это был первый спектакль в театре «Габима».
В 1926 году «Габима» выехала на зарубежные гастроли, с которых большая часть труппы уже не вернулась. После долгого турне (Латвия, Польша, Франция, Германия, Голландия, Англия, США) труппа осуществила свою изначально декларируемую цель — прибыла в Эрец Исраэль и основала театр, ставший впоследствии первым национальным стационарным театром Израиля.
Несмотря на то, что они покинули Россию, габимовцы продолжали ориентироваться на московскую режиссуру. Вплоть до 1930 года спектакли ставили Алексей Дикий, Михаил Чехов, Алексей Грановский.
Искусство «Габимы» поразило театральный мир. Среди восторженных поклонников театра были Максим Горький и Федор Шаляпин, Вячеслав Иванов и Николай Евреинов, Гордон Крэг и Макс Рейнхардт, Альберт Эйнштейн и Мартин Бубер, Тайрон Гатри и Артур Шницлер.
С ноября 2011 года «Габима» работает на новой, специально построенной в Тель-Авиве сцене.
По сей день свою деятельность театр посвящает развитию и сохранению иврита и еврейской культуры, сохранению коллективной памяти и формированию культурной идентичности страны.
Типичные национальные стремления и дилеммы находят свое выражение в постановках по современной и мировой классической драматургии.
«Габима» постоянно представляет Израиль на ведущих международных театральных фестивалях.
Спустя несколько десятилетий, в 1990 году, театр «совершил историческое возвращение на московскую сцену» со спектаклями «Закат» по Исааку Бабелю и «Пятнистый тигр» по Яакову Шабтаю. Свое 100-летие в 2018 году «Габима» снова отметила гастролями в Москве.
Евреи — один из древнейших народов, который оказался одним из самых молодых театральных народов. И несмотря на то, что «Габима» принадлежит израильской театральной культуре, она все равно является неотъемлемой частью российского художественного ландшафта.
