Это надо видеть и ощутить. Это нельзя передать словами...
27 Нисана. День Катастрофы европейского еврейства...
Много раз я посещал Израиль. Но лишь впервые я оказался здесь в День Катастрофы. Мне рассказывали, что в этот день звук израильской сирены призывает всех на минуту остановиться в молчании и вспомнить о шести миллионах сородичей, безвинно замученных и уничтоженных нацистской машиной.
В эти первые майские дни я был болен. Да еще и переданная вечером по телевизору траурная церемония накануне Дня Катастрофы не прибавляет здоровья. Но я дал себе слово, что выйду в этот день к находящемуся в центре Бат-Яма памятнику погибшим землякам.
Без 10-ти минут 10 часов утра. С фотоаппаратом - моим постоянным спутником - стою у так называемой «Мацевы» - надгробной плиты на могиле погибшим в израильских войнах. Вокруг - весь в цветах замечательной красоты Бульвар Независимости – «Шдерот Ацмаут». Жизнь идет своим чередом. Жизнь кипит.
Люди - кто в магазин, кто по иным делам. Будто никто и не знает, что за день сегодня. Снуют автомобили, проезжают красивые пассажирские автобусы. Жду 10-ти часов. Вдруг неизвестно откуда раздается звук шофара[1]. Я ожидал какого-то иного звука, другой тональности. Потому и не понял сразу, что это и есть траурная сирена.
Этот звук шел откуда-то из небытия. Так и не понял - из-под земли ли, или откуда-то сверху, с неба. Но он звучал, не назойливо, ровно, плавно. Я попытался очнуться, осторожно огляделся: как в немом кино, как в остановившемся кинокадре - все замерло, все стихло. Один лишь этот ровный гул. Ничего не понимая, хотел было стряхнуть оцепенение.
Как же случилось, что я этого не заметил, не сумел ухватить этот момент? Все водители стоят по стойке «смирно» у распахнутой дверки своих автомобилей. Все, все, все стоят по стойке «смирно»: кто-то переходил дорогу и замер, молодая мать с коляской, пожилые люди, отдыхавшие на скамейках бульвара. Такое впечатление, что и птицы перестали летать и замерли в небе, не падая. Да и сам я стою по стойке «смирно», щеки почему-то влажные.
Может, просто старею? Возможно... Но не только из-за этого. Этот звук, эта скорбно-торжественная тишина в остановившемся движении. Страна оплакивает своих сородичей. Шесть миллионов. Шесть!!! Полтора миллиона детей! Немцы уничтожили несколько десятков миллионов человек.
Но их, этих шесть миллионов, не воевавших и никогда не державших в руках оружия, уничтожили только за то, что они были евреями. Треть мирового еврейства проживала в Европе. Цвет европейской цивилизации был уничтожен. А будь они живы, может быть мир был бы сейчас совсем иным?
Из этих полутора миллионов убитых детей, убитых только за то, что родители их были евреями, и больше ни за что другое, ни за какую-либо провинность перед рейхом, а лишь за присутствие еврейского гена в крови, из этих полутора миллионов детей кто-то мог бы стать по наследству выдающимся музыкантом, или врачом, сделавшим невероятные открытия в медицине, или ученым, перевернувшим науку.
Может быть, живя эти шесть миллионов, люди Земли уже могли бы гулять и на Марсе и на более отдаленных планетах... Перед глазами всплыли картины Освенцима, который я посетил более 30-ти лет назад. Это ведь были не театральные декорации. Это - сохранившиеся живые казармы. Я шагал по дорожкам, где с обеих сторон за проволочной сеткой находились горы человеческих волос, горы одежды и утвари, детских ботинок и детских игрушек.
Мы заходили туда, где были печи и где были входы в газовые камеры. И казалось, что страшно ощущаешь жар пламени, казалось, что горло стискивает удушающая отрава, казалось, что слышатся адски невыносимые крики жертв. Ад! Неужели ад таков? Надо быть страшнее дьявола, чтобы суметь создать ад на поверхности земли для уничтожения миллионов людей и огромных гор их трупов.
Я очнулся после прекращения звука шофара. Все вышесказанное в течение этой минуты мгновенно прошло перед глазами... Ничего не могу понять. Никакой сирены, опять идут по делам люди, вновь снуют автомобили, плавно движутся автобусы. Что это - видение?
Ведь только что мир был замершим. Я так и не сумел сфотографировать это мгновение. Да я и не мог бы этого сделать. Я был не в оцепенении. Нет. Меня просто в какой-то миг не было на Земле. Я был возле них, я ощущал их трепет, я видел их глаза. Земных ощущений в это мгновение не было. Какое-то странное состояние отрешенности.
Я не могу описать это словами. Это надо видеть и ощутить...
А в Польше в этот день состоялся Марш жизни. Почему-то российские телевизионные каналы не показали подробно это мероприятие. Очень редко День Катастрофы так близко приближается ко Дню Победы. Но в этот год, в год 60-летия Великой Победы над фашистской Германией эти даты стоят совсем рядом: 6 мая и 9 мая. Российское телевидение было заполнено своей торжественной информацией.
А ведь как символично: в юбилейный год, год 60-летия Победы, День Катастрофы и День Победы отмечаются подряд - один за другим. А ведь в следующий юбилей, к сожалению, будет очень и очень мало в живых тех, кто был свидетелем Катастрофы, и тех, кто на своих плечах перенес все тяготы, пережил все ужасы войны и принес Победу мировому человечеству.
Я просмотрел всю программу из Польши, посвященную Маршу жизни. Там собрались представители разных стран мира. Более двух десятков тысяч человек участвовали в этом марше. Из одного только Израиля присутствовало более двух тысяч людей. Приехал сводный хор израильской филармонии. Я был счастлив и горд.
И не только потому, что такой марш состоялся. Но и потому, что на телевизионном экране в центре этого хора стоял и представитель моего небольшого народа - горских евреев, выпускник Азербайджанской консерватории, ныне житель Израиля, Николай Ханукаев. Я знаю, что многие из этого рода Ханукаевых в разных поколениях были воинами, имели такую профессию - защищать Родину.
Где бы мы ни жили - мы единый народ, и представитель любой нашей диаспоры остро ощущает пульс жизни своего народа. Так и он, представитель моего народа, гордо стоял на той земле, по которой прошлась Вторая мировая война и где погибли миллионы его сородичей, и весь мир видел на телевизионных экранах моего земляка, потомка защитников Родины, и слышал его песни, утверждавшие, что жизнь идет своим чередом и что нас уничтожить нельзя.
(Написано к 60-летию Победы над фашистской Германией в мае 2005 года)
Проф. Михаил Агарунов
Израиль, Бат-Ям
[1] Шофар – бараний рог, в который по еврейской традиции трубят по особым случаям, например, в ходе утренней молитвы в Еврейский новый год Рош-А-Шана.
