СМЕНИВШИЙ ПЕРО НА ШТЫК
2
Нам, русским евреям, эта выдающаяся личность особенно близка, потому что он – «один из нас». Не просто родился в России (большинство еврейских лидеров первой половины прошлого века были выходцами из Российской империи), а вырос в довольно ассимилированной семье, первым из пяти языков, которыми он владел в совершенстве, был русский, учился в русской гимназии в Одессе – вместе с Корнеем Чуковским (которого, по признанию самого Корнея Ивановича, «привел в литературу»), в 17 лет стал русским журналистом, чрезвычайно популярным, писателем, драматургом и переводчиком на русский мировой поэзии. Его произведения вызывали восторженные отзывы не только публики, но и классиков – Горького, например, а Куприн сетовал, что если бы Жаботинский не увлекся сионизмом, вырос бы в «орла русской литературы».
Но этот ассимилированный, богемный, успешный, обласканный издателями, коллегами, поклонниками и поклонницами одессит предпочел русской литературе еврейское национальное движение. От письменного стола и из литературных салонов его увлекла в оружейные мастерские надвигающаяся волна погромов. Вместе с Меиром Дизенгофом, будущим мэром Тель-Авива, он создал один из первых отрядов еврейской самообороны. Погрома они ждали в Одессе, а он разразился в Кишиневе, где отряда самообороны не было – и потому было множество жертв. Этот урок определил судьбу Жаботинского. Всю свою жизнь он посвятил еврейскому национальному самоопределению, основой которого считал опору на собственную силу – в буквальном смысле. В этом заключалось его главное противоречие с магистральным тогда направлением сионизма – левым, социалистическим. В этом прежде всего состоял его ревизионизм.
Еврейское государство создали, в конце концов, сионисты-социалисты, но лишь тогда и благодаря тому, что приняли на вооружение принципы Жаботинского: только сильный Израиль, способный сам защищать себя от врагов и побеждать их, может существовать. Это до сих пор актуально – не только для еврейского государства, но и для евреев диаспоры: мы должны вызывать не жалость, а уважение. Быть сильным, во всех отношениях, – стало новым национальным приоритетом.
Ради проведения этой идеи стоило отказаться от литературной славы. Даже такому блистательному литератору, каким был Жаботинский.
Источник: Facebook
