Со дня основания еврейского государства 15 мая 1948 года до июля 1950 года в Израиль репатриировались евреи, которые хотели в нем жить. Кроме тех евреев, которых не выпускали из их стран.
7 июля 1950 года депутаты кнессета первого созыва приняли закон о возвращении (далее — ЗОВ), приурочив его к годовщине смерти Теодора Герцля.
Формулируя проект ЗОВ, Давид Бен-Гурион пытался избежать жестких рамок, надеясь таким образом увеличить число репатриантов. Бен-Гурион исходил из постулата Герцля: в Эрец-Исраэль имеет право репатриироваться каждый, кто считает себя евреем.
Но вопрос «Кого считать евреем?» вот уже почти семьдесят лет остается нерешенным в еврейском государстве.
Религиозные партии требовали считать евреем того, кто родился от еврейской матери или перешел в иудаизм по Галахе.
В Галуте, конечно, были и такие, кто по Галахе считался евреями, но скрывали свое еврейство и даже крестились.
В конце концов остановились на такой формулировке: право на репатриацию в Израиль получит каждый, кого израильские власти признают евреем.
Спустя несколько лет после создания Государства Израиль министр внутренних дел Исраэль Роках предложил внести поправки в ЗОВ. Он полагал, что следует уточнить вопрос, какой должна быть репатриация в еврейское государство, призванное стать убежищем для всех евреев, – массовой или селективной; будет ли кто-нибудь лишен права на репатриацию, и, если да, то по каким причинам. Например, больные, престарелые, преступники, представители той или иной этнической общины.
По сути, Роках второй раз предлагал пересмотреть ЗОВ, так как годом раньше он уже настаивал на том, чтобы не распространять этот закон на тех, кто «может поставить под угрозу общественный порядок». Тогда его предложение не прошло. Теперь же он предлагал внести три поправки, по которым въезд в Израиль будет запрещен тем, кто: а) совершил действия, направленные против еврейского народа; б) может поставить под угрозу здоровье населения; в) может нанести ущерб безопасности страны.
Выдержки из протокола заседания правительства от 7 февраля 1954 года.
«СЛУШАЛИ: сообщение министра внутренних дел Исраэля Рокаха о внесении поправок в закон о возвращении.
Глава правительства Моше Шарет: «Внесение этих поправок ничем не повредит закону о возвращении».
Министр юстиции Пинхас Розен: «Закон однозначно позволяет каждому еврею вернуться на родину, даже если он карманник с десятью судимостями. Если он хочет репатриироваться в Израиль, министр внутренних дел обязан выдать ему въездную визу. Пусть в Государстве Израиль будут карманники тоже».
Министр почты Йосеф Бург: «Не нужно превращать Израиль в убежище для преступников».
ПОСТАНОВИЛИ: принять все предложенные поправки к закону о возвращении».
Ровно полвека спустя председатель комиссии кнессета по репатриации и асборбции потребовал запретить репатриацию в Израиль алкоголиков и наркоманов из СНГ, заявив, что у государства и без них не хватает бюджета на социальные нужды. Но это предложение не прошло.
В середине пятидесятых годов в волне массовой репатриации из стран Восточной Европы было огромное число смешанных браков. Поначалу для записи о национальности в удостоверении личности было достаточно заявления нового репатрианта, что он еврей. Но позднее выяснилось, что в тысячах семей нееврейками были жены. Кем же следовало записывать их детей?
Этот вопрос обострился после того, как в 1957 году в Высший суд справедливости (БАГАЦ) поступил иск капитана израильских ВМС Биньямина Шалита.
Капитан добивался, чтобы его детей записали евреями, хотя его жена-шотландка не захотела перейти в иудаизм. Шалит получил отказ от Министерства внутренних дел, после чего обратился в БАГАЦ. Пятью голосами против четырех БАГАЦ удовлетворил его иск, вызвав гнев религиозных партий.
А два года спустя в БАГАЦ поступил иск польского еврея Освальда Руфайзена, который во время войны перешел в христианство, но добивался, чтобы его признали евреем.
Руфайзен родился в Польше в традиционной еврейской семье. Он был членом молодежного движения «Бней-Акива» и готовился к репатриации в Эрец-Исраэль.
В 1941 году его арестовали немцы, но он сумел бежать и добрался до белорусского местечка Мир, славившегося до войны своей йешивой. Там он выдал себя за поляка. Немцы поверили и взяли Руфайзейна на службу в полицию переводчиком. Но он служил не немцам, а евреям: помогал в переправке оружия в гетто и в побегах из гетто, и регулярно поставлял информацию о готовящихся облавах и акциях уничтожения. По доносу его снова арестовали, но он снова сумел бежать, и в 1942 году нашел убежище в женском католическом монастыре, где крестился и стал «братом Даниэлем», после чего еще сражался в русском партизанском отряде.
После войны Руфайзен, окончив факультеты теологии и философии, получил сан священника. В 1959 году он приехал в Израиль и поселился в Хайфе в кармелитском монастыре.
В ходе судебного разбирательства дела Руфайзена было установлено, что он перешел в христианство по глубокому убеждению и отрекся от еврейства. БАГАЦ, отклонив иск Руфайзена, постановил, что он «он не может быть признан евреем, имеющим право на репатриацию в Израиль». Такой человек безусловно может подать прошение на право жительства в Израиле, как и другие неевреи, но ему не положены ни автоматическое гражданство, ни права, ни льготы новых репатриантов.
Через несколько месяцев брат Даниэль получил израильское гражданство. В его удостоверении личности в графе нацинальность было записано, что его национальность «совершенно неясна».
Только после смерти брата Даниэля выяснилось, что евреи не забыли его настоящего имени и того, что он для них сделал. В газетном некрологе было написано: «Освальд, да будет благословенна твоя память. Твой подвиг спас нам жизнь. Доктор Авраам Резник, Моти Резник, Варда Леви (урожденная Резник)».
У гроба брата Даниэля стояли плечом к плечу епископ в малиновой мантии и евреи в вязаных ермолках, священники, монахи и светские израильтяне. Говорили по-французски, на иврите, по-немецки, по-английски и по-арабски. Произносились молитвы на латыни и на арамейском, читались главы из Нового завета и стихи Бялика, а живущий в Галилее брат покойного – Арье Руфайзен – прочитал кадиш.
Судебные иски Биньямина Шалита и Освальда Руфайзена создали прецедент, ставший основой для пересмотра краеугольного камня ЗОВ: кого считать евреем.
В марте 1970 года появилась поправка к ЗОВ: «Евреем считается тот, кто рожден матерью-еврейкой и не перешел в другое вероисповедание, а также лицо, принявшее иудаизм». Но оказалось, что при такой формулировке закона в Израиль не мог репатриироваться, например, боровшийся за выезд в него и отсидевший в лагере «узник Сиона», чья мать не была еврейкой.
Тогда был найден компромисс: закон пополнился параграфом, в соответствии с которым члены семьи нового репатрианта-еврея, включая не только его детей, но и внуков с их супругами, автоматически получают все права и льготы новых репатриантов.
А в мае того же года МАФДАЛ сняла с себя ответственность за признание евреями тех репатриантов, которые не считаются евреями по Галахе.
Партия «Еврейство Торы» предложила такую поправку к закону: аннулировать «параграф о внуках». Поправка не прошла.
А в 1985 году достигнутые ранее компромиссы подверглись серьезному испытанию в «деле Миллер против Государства Израиль».
Шошана Миллер, перешедшая в иудаизм в Америке у реформистского раввина, по приезде в Израиль потребовала признать ее еврейкой по закону о возвращении, но Министерство внутренних дел отказалось это сделать. Тогда Миллер подала иск против Министерства внутренних дел в БАГАЦ. Министр внутренних дел пошел на попятную и дал указание записывать в удостоверении личности в графе национальность «еврей» всем, кто прошел гиюр даже не «в соответствии с Галахой», добавляя в скобках «новообращенный».
Такое добавление вызвало гнев главного раввината: нельзя приравнивать ортодоксальный гиюр к неортодоксальному, как и нарушать традиционное еврейское предписание не унижать новообращенных напоминанием, что они – не евреи.
После трехлетнего рассмотрения дела Шошаны Миллер БАГАЦ вынес решение, обязавшее Министерство внутренних дел зарегистрировать Миллер еврейкой.
В знак протеста министр внутренних дел, представлявший партию ШАС, подал в отставку.
Но победа Шошаны Миллер оказалась пирровой, потому что решение БАГАЦ не стало прецедентом. Только саму Миллер записали еврейкой, а всем остальным в Министерстве внутренних дел заявили, что их дела будут рассматриваться строго в индивидуальном порядке и только после подачи иска в БАГАЦ.
Борьба за внесение поправок в ЗОВ усилилась в 70-х и в 90-х годах, когда хлынули волны массовой репатриации из бывшего Советского Союза, где смешанные браки были нормой. Одни нееврейские мужья и жены по приезде в Израиль заявили, что не будут проходить сложный путь обращения в иудаизм, а другие его прошли. Хватало и репатриантов с фальшивыми документами, привезенными из СНГ.
Нееврейским членам семей новых репатриантов из разных стран записывают в удостоверении личности их подлинную национальность или пишут «без национальности», что немало осложняет им жизнь.
Более полувека идут споры о том, нужен ли вообще ЗОВ. Его противники считают, что сама идея создания предварительной фильтрации напоминает идею апартеида, основанного на расизме. Либо Государство Израиль – это государство для всех евреев, и тогда еврей-инвалид или наркоман автоматически имеют право на израильское гражданство, либо Государство Израиль стало таким же, как и все прочие государства массовой иммиграции – Канада, Америка, Новая Зеландия, Австралия, Германия, которые тщательнейшим образом проводят отсев тех, кто просится в них жить.
У противников ЗОВ есть и еще один аргумент. Кроме Израиля, только в гитлеровской Германии для принятия Нюрнбергских законов использовалось определение «Кого считать евреем».
А сторонники ЗОВ считают, что его ликвидация означает лишение Государства Израиль моральной основы. Как сказал один из них, «селекцией в Израиле занимались со дня его создания, поэтому не надо ее бояться, и нет основания торопиться аннулировать закон о возвращении».
Источник: Детали
