Мертвое море скукоживается, как шагреневая кожа, и часть побережья разрушается по мере отступления ватерлинии. В результате около тридцати пяти лет назад вокруг этого уникального водного бассейна стали образовываться воронки-провалы, что заставило отодвигать в сторону прилегающую автомагистраль и – соответственно – менять дислокацию туристической индустрии.

Это звучит ужасно, но некоторые первоначальные участки проложенного некогда шоссе выглядят, как после мега-землетрясения. (Землетрясения здесь пока не было, но оно назрело.) Туристический центр, который когда-то был связан с Эйн-Геди, заброшен и опустел. Кажется, в этом районе жизнь замерла, если не считать мелькнувшей в песках ящерицы. От моста, который был сооружен в 2008 году, уже пришлось отказаться.

Согласно оценкам, пиковым годом для образования провалов стал 2015-й, когда только на израильской стороне этого «природного чуда» появилось более семисот новых провалов. Но эти цифры немыслимы без контекста.

Как рассказали Гидон Байер и Итай Гавриэли из геологической службы Израиля, само по себе число воронок не отражает ровным счетом ничего, но оно – своего рода артефакт для методики подсчета. Если, к примеру, пять образовавшихся в земле воронок сливаются в одну мега-воронку, это один провал или пять-шесть? Если внутри одного провала возникают дополнительные, - а это происходит, - то, в конце концов, это один провал или несколько? И если провал «мигрирует», - а это происходит, - это один или два провала? Если провалы заполнены водой, - а это проиходит после наводнения, - они все еще учитываются.

«Видите эту воронку? - спрашивает Байер, - ее заполнит вода, когда пойдет дождь, затем она сузится, затем снова наполнится, а затем снова сузится».

Словом, если следовать логике специалистов, то, на самом деле, в течение тридцати пяти лет, по сути, образовались «тысячи» провалов, исказивших пустынный ландшафт береговой линии Мертвого моря – к ужасу экологов, водителей грузовиков и представителей туристической индустрии.

И все же Гавриэли и Байер начинают нервничать и раздражаться, когда заходит речь об «экологической катастрофе» на Мертвом море, да еще в привычной израильтянам истеричной манере.

Но если это не катастрофа, то что?

«Провалы – реакция «естественной инфраструктуры» на падение уровня моря, но эту реакцию вовсе не следует рассматривать, как катастрофу, - поясняет Гавриэли. – Нет ничего, что указывало бы на тревожные симптомы: качество воды не ухудшается; практически нет разрушения мест обитания или причинения вреда биологическому разнообразию; качество воздуха и окружающей среды также не подвержено риску уничтожения».

Да, плантацию с финиковыми пальмами пришлось оставить, бензозаправка перестала зарабатывать, а дорогу пришлось отодвинуть. Понятно, что тем, кто живет в районе Мертвого моря, как и тем, кто приезжает сюда по разным поводам, трудно смириться с происходящими изменениями – они любили Мертвое море таким, каким оно было раньше.

По мнению Байера и Гавриэли, нет никаких сомнений, что проседание грунта нанесло огромный экономический ущерб; это настоящий национальный позор, потому что ущерба можно было избежать, если бы должностные лица прислушались к рекомендациям геологической службы, предупреждавшей о возможных последствиях на протяжении многих лет. Но, с другой стороны, природа осталась в целости и сохранности, и надо думать, как выстраивать новую стратегию туризма, исходя из существующей реальности.

Детальное картографирование местности привело к выводу, что с израильской стороны провалы «движутся» на восток с понижением уровня моря, а с иорданской стороны – на запад. Участки, наиболее уязвимые для проседания грунта, находятся между испаряющимися водоемами на юге и Эйн-Фешха на севере. Провалы «съедают» ту область, которую раньше покрывало море.

Мертвое море питают воды реки Иордан, а также дожди и наводнения; вода с поверхности Мертвого моря может испаряться, а соль и минералы там пребудут всегда.

В течение последних десятилетий Израиль и Иордания занимались отводами Иордана для своих нужд, что привело к падению уровня Мертвого моря от 1 до 1.2 метра в год.

Пока Гавриэли ведет свой служебный автомобиль по трассе, огибающей Мертвое море с юга, Байер обращает внимание на отметку, сделанную на скале справа от дороги. Сама магистраль в этой точке проходит в десятках метров над уровнем моря, а отметка находится всего лишь на высоте нескольких метров от шоссе – эту отметку сделали там, подойдя к месту на лодке, британские чиновники в подмандатной Палестине.

Вокруг поистине лунный пейзаж; видимо, подобный тому, что наблюдал первый израильский спутник, приблизившийся к Луне. Этот раскинувшийся перед вами пейзаж невообразимо прекрасен. Вода внутри провалов самых разных цветов и даже оттенков: красного, зеленого, желтого и даже голубого. Белая соль покрывает землю, хрустя под ногами. Эти странные отпечатки, оставленные в соли, по-своему завораживают.

Нет, что ни говорите, но Мертвое море по-прежнему красиво, пусть и отличаясь от прежнего.

«Это - не экологическая катастрофа», - в который раз повторяют Гавриэли и Байер, когда мы проезжаем мимо мертвой плантации с финиковыми пальмами, осторожно шагаем по разбитым и потрескавшимся участкам бывшей трассы, восхищаясь огромной впадиной.

Но иначе ее никак не назовешь. Только эта мысль приходит в голову во время прогулки по руинам бывшего туристического центра.

Оригинальная идея: приспособиться к необратимым изменениям природы и ландшафта, создав Национальный парк. Но не опасно ли это, не чревато ли какими-то последствиями? «Пути следования может обозначить Управление природы и парков. Вам даже не нужен будет гид», - считает Байер.