В эпоху реалити-шоу мы зачастую воспринимаем процесс подготовки к третьим за год парламентским выборам в развлекательном ключе. Став Шафир выбыла из игры, Итамару Бен-Гвиру всадили нож в спину, Гади Еваркан пересек запретную черту.  Все это происходит под прицелом видеокамер, сопровождается бесконечной болтовней ключевых игроков, “приближенных” к ним лиц и политических обозревателей.  Если наблюдать за происходящим сквозь такого рода “развлекательную” призму, то можно на самом деле потерять всякое доверие к политике.

Начало этому политическому цирку было положено в марте 2014 года, когда было решено поднять электоральный барьер до 3,25%. В первые годы после создания государства электоральный барьер составлял всего 0,83%. С тех пор он постоянно увеличивался и шесть лет назад достиг рекордной отметки. Инициатором этой радикальной поправки был глава НДИ Авигдор Либерман, активную поддержку которому оказывал премьер-министр Биньямин Нетаниягу. За этим изменением стояло стремление Либермана вытеснить из парламентской игры арабские партии, если только те не объединятся между собой, что в итоге и произошло. По иронии судьбы в 2015 году Либерман и сам с трудом преодолел электоральный барьер, за увеличение которого ратовал.

Как вы думаете, почему Став Шафир и Ципи Ливни ушли из политики, “Еврейский дом” был вынужден предать своих политических партнеров, а Моше Яалон примкнул к Бени Ганцу и Яиру Лапиду, несмотря на серьезные идеологические разногласия? Причина одна – высокий электоральный барьер. По той же причине в течение года не удается создать правительственную коалицию. Расхожее мнение гласит: чем меньше партий в кнессете, тем легче самым крупным из них сформировать правитетельство. Однако в реальности все ровным счетом наоборот. Даже студент-первокурсник, изучающий политологию, в состоянии решить несложную арифметическую задачку: если в кнессете останется всего три партии – две больших (по 56 депутатских мест) и одна маленькая, обладающая восьмью  манадатами, то именно она будет диктовать условия и требовать для себя, все, что ей заблагорассудится.

Беннет и Шакед поняли, как работает этот нехитрый трюк. В 2015 году, обладая незначительной электоральной силой, они сумели заполучить у Нетаниягу важные министерские портфели и право вето на решения узкого кабинета по вопросам безопасности. Либерман понял это в 2019 году и начал действовать соответственно. Увеличение электорального барьера привело к тому, что в ходе двух последних предвыборных кампаний ни один список, которому не удалось мобилизовать более 140 158 голосов, а затем – 144 196,  не прошел в кнессет. Арабские партии, каждая из которых имела собственную повестку, были вынуждены объедниться, несмотря на идеологические разногласия.

Высокий электоральный барьер стирает различия между течениями религиозных сионистов и в левом политическом лагере. Меньшинства гораздо хуже представлены в израильском парламенте. Становится понятным, почему одним из главных шагов турецкого лидера Реджепа Тайипа Эрдогана стало увеличение электорального барьера до 10%. Целью Эрдогана было вытеснение курдов из парламента. Политическая система в демократическом государстве должна отвечать двум основным требованиям: управление и представительство граждан. Действия Нетаниягу и Либермана нанесли ущерб двум этим важным функциям. При этом количество партий в кнессете не уменьшилось драматическим образом. Те же партии ныне формируют “технические блоки”, которые после выборов разлетаются вдребезги.

Что же делать в сложившейся ситуации? Есть несколько возможных решений. Можно создать, например, нижнюю палату. Израиль и Словакия – единственные западные демократии, в которых отсутствует такой важный элемент, как мажоритарная избирательная система. Это приводит к тому, что парламентская система не учитывает голоса периферийных районов и групп, позволяя доминировать центру. Даже в Ликуде, единственной партии, в которой избираются кандидаты от различных округов, последние никак не зависят от голосов избирателей тех районов, которые они якобы представляют. Это связано с тем, что в следующий раз они обязаны избираться в рамках общенационального списка.

Поскольку депутаты никак не зависят от жителей тех или иных городов и округов, это негативно сказывается и на избирательной активности. Чем более бедным и неблагополучным является населенный пункт, тем меньшее число его жителей участвует в выборах. Депутаты также не считают себя обязанными по отношению к гражданам на местам.  Им “скучно” заниматься конкретными экономическими вопросами, волнующими географическую и социальную периферию, а также проблемами их безопасности. В 2019 году явка избирателей в социально неблагополучных населенных пунктах составляла в среднем лишь 50%. Это намного ниже общеизраильского уровня, не говоря уже о высокой явке в экономически успешных городах и поселках – 74%.  Кстати, на муниципальных выборах картина совершенно иная. Высокая избирательная активность наблюдается именно на периферии.