Исаак Борисович Беренштейн — ребенок войны, переживший эвакуацию и все ужасы того голодного, страшного времени. Профессор кафедры технических систем в агробизнесе, доктор технических наук, член Крымской академии наук. Живет в Симферополе.
За годы своей педагогической деятельности Исаак Борисович выпустил множество первоклассных специалистов — инженеров, механиков, экономистов, учёных-агрономов, которые успешно трудятся в сельском хозяйстве. Приятный, жизнерадостный, общительный, располагающий к себе человек. Предлагаем читателям его рассказ в виде авторского повествования.
***
Семья Беренштейн была создана в г. Сквира Киевской области, где я и родился. Отец — Борис Исаакович Беренштейн, мать — Татьяна Наумовна, урожденная Спиченецкая. Мой отец происходил из обеспеченной семьи, его дедушка имел предприятия по выпуску мыла и сеть магазинов. Мать происходила из семьи приказчика. И отец мой, и мама по специальности бухгалтеры.
В тридцатых годах прошлого века в Крыму создавались еврейские колхозы, и молодая семья Беренштейн переехала во Фрайдорф, районный центр, где отец работал бухгалтером МТС, а мама — в сберегательной кассе.
Когда началась война, мы жили в г. Саки. В эвакуацию уезжали летом 1941 года в составе: мама, ее родители и трое детей: мне 10 лет, старшей сестре пять лет, младшей — три месяца. Отец должен был эвакуировать трактора и комбайны в Казахстан и пока оставался в Крыму. Наша же дорога до Средней Азии заняла около месяца.
Из Саков мы направлялись в эвакуацию в купейном вагоне до города Дебальцево на Донбассе, а дальше — на открытых платформах вагона доехали до Камышина (на Волге). Пароходом поднялись вверх по Волге до Куйбышева.
Оттуда поездом доехали до Ташкента. Так как уезжали мы в начале войны, продуктов еще было много, только помню, как поезд на Донбасс бомбили, и среди людей воцарилась страшная паника. В сквере на ташкентском вокзале мама оставила двух стариков и троих детей, а сама поехала в Наркомат финансов Узбекистана и вернулась только к вечеру, но с направлением на работу в Самаркандскую область, на должность главного бухгалтера районной сберкассы, с предоставлением квартиры. Уже сейчас, вспоминая то время, восхищаюсь порядком в Наркомате финансов и на советской железной дороге.
Из Ташкента в Самарканд мы ехали поездом, а из Самарканда в районный центр Ургут — на арбе, запряженной верблюдом.
Село Ургут находилось в горах, на границе с Таджикистаном. Очень красивое место: горная река, санатории, много фруктов. В узбекской школе были созданы классы с обучением на русском языке, учителя — эвакуированные. Учился я там в 3-4 классах.
В 1942 году ввели карточную систему: детям давали 300 грамм хлеба в день, взрослым — 400. От голодной смерти нас спас папа, который должен был эвакуировать сельхозтехнику.
Напоминаю, что мой отец Борис Исаакович Беренштейн пока оставался в Крыму, чтобы зерноуборочные комбайны, трактора отправлять с поля в безопасное место, не охваченное войной. Комбайнерам за работу платили зерном. Отец купил полтонны пшеницы и в бункере комбайна перевез зерно на элеватор в Краснодар, сдав его туда на хранение. Потом папу мобилизовали в танковую армию генерала Катукова, и в составе ремонтного батальона он прибыл на Калининский фронт.
Но перед этим обычным треугольным письмом (без марки) выслал маме в Ургут квитанцию на это зерно, причем — обычной фронтовой почтой. И это «золотое» письмо, на 500 кг пшеницы, пришло нам в руки, как в сказке — целое и сохранное. Сколько зерна мама заплатила элеватору - мы не знали, но помню, как несколько мешков пшеницы она поздно ночью привезла домой, и мы прятали их под кроватями. Этого я никогда не забуду.
Дедушка купил ручную крупорушку, и мы вдвоем каждый день вручную делали пшеничную крупу для каши, которая у нас была ежедневно. А вот мяса не ели месяцами. Однажды меня с моим товарищем пригласил к себе пожилой учитель истории из эвакуированных и угостил нас жарким из мяса, напоминавшего по вкусу курицу, с картофелем. Таких вкусных блюд мы давно не ели. Нам очень понравилась эта еда, а учитель достал из шкафчика живую черепаху и сказал, что это жаркое было из черепахи, дал нам мешок и рассказал про особую территорию на речке — место их жительства. Просил, чтобы мы собирали основу для будущего питательного мясного угощения и для него тоже. Моя мама черепах в дом не допускала: не кошерно! И мы с двумя эвакуированными парнями варили и ели эту еду прямо на реке. А пацаны-узбеки обстреливали нас камнями. Черепах не любили.
Теперь — вновь несколько слов об отце. Папу в армию призвали в Чимкете (Казахстан) и направили служить в ремонтный батальон, который с поля боя забирал танки на ремонт и подготовку к боевой работе. Этот ремонтный батальон обслуживал танки армии Катукова, и с этой армией отец и прошел всю Европу — от Калининской области до Берлина.
После войны он работал начальником планово-финансовой службы сельхозтехники в Крыму. Во время войны, при обороне Киева, погиб родной брат моего отца. Мой папа, Борис Исаакович Беренштейн, был награжден медалью «За боевые заслуги» и юбилейной медалью. В 1944 г. была освобождена от фашистов Восточная Украина и Крым, и наша семья вернулась в Киев.
Помню, что возвращаться в Крым из эвакуации разрешали только после выселения крымских татар, поэтому мама в Киеве получила назначение на должность главного бухгалтера сберегательной кассы в городе Пирятин Полтавской области, где мы прожили два года, до демобилизации отца из армии. В 5-6 классах школы мне пришлось учиться и одновременно работать конюхом. Я был рослым ребенком, и таких крепких мальчиков в классах тогда очень не хватало, ведь большую часть оставшихся в Крыму нееврейских ребят ранее вывезли в Германию. После демобилизации родители продали дом в Саках и купили жилье в Симферополе.
Окончив семь классов, я в 1946 г. поступил в Симферопольский коммунально-строительный техникум на специальность «строительство дорог, мостов и тоннелей». В 1950 г., закончив его с отличием, продолжил образование в Крымском сельскохозяйственном институте, на факультете механизации сельского хозяйства.
В 1955 г., по окончании института, поступил на работу инженером-контролером в Симферопольскую МТС, где проработал 2,5 года, а в 1958 г. стал руководителем Симферопольского нормировочной станции.
В 1960 г. поступил в аспирантуру НИИ механизации и электрификации сельского хозяйства Украины. После окончания аспирантуры и защиты кандидатской диссертации пришел на работу в Крымскую опытную станцию садоводства, на должность заведующего отделом механизации садоводства, где проработал до 1972 г., также был доцентом кафедры Сельскохозяйственного института.
В 1980 г. защитил докторскую диссертацию и стал заведующим кафедрой сельскохозяйственных машин Крымского сельхозинститута. В сельскохозяйственном институте проработал 50 лет.
Кстати, с антисемитизмом напрямую сталкиваться мне не приходилось, так как не занимал руководящих должностей, а был трудягой, где нужно было много вкалывать. Мыслей о смене своей фамилии, на более «благозвучную» у меня тоже никогда не возникало. Считаю, я полностью реализовался в качестве специалиста и ученого, сегодня имею 17 авторских изобретений, 280 печатных работ, 14 монографий.
Автор Яна Любарская благодарит представителя Федеральной еврейской национально-культурной автономии в Республике Крым Анатолия Исааковича Гендина, журналистку Людмилу Владимировну Пресман, внука Исаака Борисовича Беренштейна, Георгия (все трое — Республика Крым), студента третьего курса Историко-Архивного института РГГУ Дмитрия Лобанова (Москва), историка, заведующего Архивом Центра «Холокост» Леонида Абрамовича Терушкина (Москва) — за неоценимую помощь в работе над этим материалом.
