Артистка еврейского происхождения Двора Гринберг (или «польская Эдит Пиаф», как ее еще иногда называют) под разными псевдонимами пела в 1930-х в Варшаве на идиш и польском в популярных заведениях, записывалась в кино.
Во время оккупации Польши оказалась в Варшавском гетто, откуда ей каким-то образом удалось вырваться и пережить войну на «арийской стороне». Кто ее прятал — неизвестно. По одной из версий, в 1937 году Двора сблизилась с доктором Казимежем Езерским, который якобы тоже был евреем, но, обладая славянской внешностью, во время войны удачно выдавал себя за поляка — он будто бы и помог Дворе 2 августа 1942 г. покинуть гетто, потом представляя ее своей женой.
Мать и две сестры Дворы погибли в Треблинке. После войны ее обвинили в коллаборационизме и работе на гестапо коммунист-подпольщик, активный участник Жеготы, а потом член израильского кнессета Адольф Берман, артисты Йонас Турков и Песах Бурштейн, великая праведница Ирена Сендлер, возглавивший восстание в Варшавском гетто Марек Эдельман и пианист Владислав Шпильман, ставший прототипом героя фильма «Пианист» (аккомпанировавший певице в Варшавском гетто).
Ее защищали от обвинений, называя их «идиотскими», известнейшие польско-еврейские поэты Антони Марьянович и Ежи Юрандот, писательница и партизанка Изабелла Стахович, узница Освенцима Софья Ландау, а также ее ближайшие друзья. Все они — и обвинители, и защитники — прошли гетто.
Во второй половине 1945 г. дело Дворы Гринберг разбиралось внутренним судом Ассоциации польских актеров. Председательствовал видный актер и режиссер, впоследствии признанный Праведником народов мира, Александр Зельверович. Суд вынес оправдательный вердикт.
В 1947 г. гражданский суд Центрального комитета польских евреев признал Двору Гринберг невиновной; в 1949 году ее дело было закрыто из-за отсутствия улик.
В 1950 г. Двора Гринберг выехала в Израиль, где по инициативе тех же Адольфа Бермана, Йонаса Туркова и Песаха Бурштейна опять было заведено против нее дело, окончательно закрытое только в 1989 г.
В 1952 г. Двора Гринберг переехала во Францию, где взяла псевдоним Вера Гран и выступала с Морисом Шевалье, Шарлем Азнавуром, Жаком Брелем. Гастролировала по всему миру. С 1953 г. жила в Венесуэле, где снова выступала в кабаре, периодически наезжая в Париж. Продолжала гастролировать. Между прочим, еще в 1965 г. ей снова случилось петь под аккомпанемент Шпильмана. В 1970 г. она приезжает с концертами в Израиль, но обвинители организуют бойкот: гастроли срываются. Она подает в суд за клевету, но суд заканчивается ничем.
Ни одного документа, подтверждающего или опровергающего сотрудничество Веры Гран с нацистами, не обнаружено. Есть только устные и письменные показания обвинителей, которые защитники называют основанными исключительно на слухах. Вызванный в качестве свидетеля Шпильман так и заявил: он слышал о сотрудничестве Гринберг с гестапо, но добавить ничего не может. Ирена Сендлер строит свои утверждения о сотрудничестве Веры Гран с гестапо на том основании, что та после бегства из гетто выступала в кафе «Мокка» в польской части города, где крутилось несколько человек, обвиненных позднее в сотрудничестве с нацистами. Когда их начали разоблачать, то Вера будто бы тоже исчезла, укрывшись в деревне под фамилией Езерска.
Отметим, все они — и обвинители, и защитники — прошли гетто.
В 1980 г. Вера Гран опубликовала в Париже на польском книгу «Эстафета клеветников. Автобиография певицы», где доказывает свою невиновность и, наоборот, обвиняет в сотрудничестве с гестапо Йонаса Туркова. Упоминает она также некоего пианиста, работавшего на гестапо, но не называет его имени.
В 2010 г. польская журналистка Йоанна Щенсная пишет статью, где утверждает, исследуя документы из Еврейского исторического института в Варшаве, что ряд обвинений против Веры Гран, наряду со слухами, исходят из личной неприязни к ней. Жена Йонаса Туркова была певицей и конкуренткой Веры Гран, ненавидела ее. Брат крайне левого Адольфа Бермана, Якуб Берман, после войны был в коммунистической Польше главой Госбезопасности и инициатором многочисленных кровавых репрессий.
В том же 2010 г. Агата Тушинская, мать которой пережила Варшавское гетто, пишет книгу о Вере Гран, где называет имя пианиста, работавшего на гестапо: Владислав Шпильман. Последовал грандиозный скандал, иски о клевете, но, как и в случае с Гран, никаких документов на этот счет не сохранилось: дело окончилось ничем.
Она умерла в 2007 г. в Париже, где и похоронена на еврейском кладбище.
Она жила с этим всю свою жизнь. И кроме нее, правды никто не знал.
