«Нет ничего нового под солнцем…», как сказано в мудрейшей из мудрейших книг – Коэлет. За прошедший век не поменялось, в сущности, ничего и во взаимоотношениях граждан на всех уровнях – социальном, семейном и прочих. Мы все такие же. О чем и свидетельствуют ярко материалы скандальной хроники из варшавских идишских довоенных газет.
Скандал в благородном семействе
(«Момент» от 13 января 1929 г.)
Вся улица Вирская смакует недавние события, приключившиеся в доме проживающего здесь хасида реба Шлойме В. А история была такова.
В канун гойского Нового года дочери реба Шлойме, Феля и Броня, собрались устроить в отцовском доме вечеринку с прогрессивными молодыми людьми и всевозможными сладостями. Когда вечеринка уже была в самом разгаре, внезапно распахнулась дверь, и в дом ворвался реб Шлойме, дабы выяснить, что происходит.
«Убирайтесь! Вон из моего дома!, – закричал он, – мой новый год – это Рош-ха-Шана, а не сегодня!».
Молодые люди себя почувствовали крайне неловко, Феля и Броня расстроились, и все гости покинули дом, словно побитые собаки.
Но на этом скандал в доме реба Шлойме не завершился. Атмосфера здесь сложилась крайне тяжелая и удушливая, в силу вызывающего поведения хозяина.
Субботним вечером Броня и Феля сидели с друзьями в гостиной, когда туда вошел реб Шлойме и его два сына-хасида Меир и Ашер, с компанией приятелей-ешиботников. Ашер как раз закончил изучение талмудического трактата Йевамот и пригласил ешиботников отметить это славное событие на «мелаве малка», трапезу прощание с царицей-субботой.
Молодые хасиды стали требовать от приглашенного девушками представителей «высокого общества» убираться вон.
На что Феля и Броня гневно откликнулись: «Подонки! Убирайтесь к своему реббе и там празднуйте»!
После этих слов Ашер подскочил к Феле и врезал ей по физиономии, расквасив нос. Феля схватила подсвечник и швырнула его в голову брата. Две компании смешались, и в ход пошли кулаки. Ешиботники, которые превосходили светских в количестве, сняли ремни со своих лапсердаков и начали ими лупить светских по голове.
Одного из них, по имени Феликс, они потащили в другую комнату, где, как гласит идишская воровская пословица, «взяли кредит», «аройснемен a машканте», – несколько человек держали его, а другие методично наносили удары. Услышав истошные вопли избиваемого, в комнату ворвались его соратники, и началась настоящая война, в ходе которой Феликс схватил нож, и пырнул ешиботника Аврома Ф., ранив его.
Обе компании загремели в участок и встретятся уже в суде, где смогут изложить свои претензии. Аврома Ф. увезли в больницу.
Бес попутал
«Момент», 26 апреля 1927 г.
В окрестностях улицы Гжибовской оживленно обсуждается страшная история: член совета синагоги и член разных других религиозных организаций оступился и не справился с искушением.
40-летний реб Мойшеле были известен под именем реб Мойшеле-габай, поскольку он регулярно на шаббат и на праздники вызывался к чтению Торы. Его маленькая ростом жена Ханеле была восемью годами младше реба Мойшеле, но уже успела подарить ему четырех детей.
Несколько лет назад Ханеле, будучи на сносях, пребывала в роддоме, и на это время наняла домработницу-христианку, на которую была возложена обязанность следить за хозяйством и гулять с детьми. В итоге дом остался без настоящей «балабусты», хозяйки.
Ну и случилось то, что должно было случиться.
По прошествии нескольких месяцев Ханеле плакала, падала в обморок и надрывно кричала: «Что за дела?! Ты, Мойшеле, мой собственный муж, опозорил меня в собственном доме с христианкой?!»
И хорошо еще, если бы история благополучно завершилась после того, как домработница, уже на последних месяцах беременности, получила деньги от хозяина и навсегда покинула его жилище. Однако она продолжала регулярно наведываться в дом реба Мойшеле, прося об очередном вспомоществовании – хотя и делалось это тайком.
В течение нескольких лет у семьи не было домработницы. Но оказалось, что деваться было некуда: Ханеле с большим трудом справлялась с пятью малыми детьми, и семья снова наняла помощницу – на этот раз еврейку.
Девушка проработала в доме реба Мойшеле несколько месяцев, и все шло чин-чинарем. Но однажды бесовской соблазн снова овладел ребом Мойшеле, и Сальтше – так звали девушку-еврейку, – «та еще штучка», по определению реба Мойше, – стала злостно эксплуатировать его «заботливую расположенность» и «принуждала» вступить с ней в связь.
По прошествии нескольких идиллических месяцев небеса разверзлись: Сальтше пожаловалась, что хозяин поставил ее в «неудобное положение». Реб Мойшеле поклялся бородой и пейсами, что не знает, о чем говорит девушка, и что она сама имела наглость его домогаться.
Но увы, это была большая неправда. Один из приятелей Сальтше, поклялся, что зайдя к ней домой, встретил там на кухне реба Мойшеле. Короче, ребу Мойшеле все это с рук не сошло, и они с Сальтше начали договариваться о сумме отступных. Но Сальтше назвала цифру, которая явно была ребу Мойшеле не по карману.
Он решил старательно скрываться, однако уже в течение двух недель Сальтше ежедневно является в дом своей балабусты, с громкими концертами из угроз и проклятий.
В прошлую пятницу скандал достиг своего пика: Сальтше явилась в очередной раз и в течение двух часов безостановочно бросала громкие обвинения в адрес реба Мойшеле. И тут вдруг распахнулась дверь, и вошла старая знакомая – прошлая домработница-христианка с ребенком на руках, в ожидании регулярного пожертвования.
Теперь комплект стал полным, послышался звон разбитых окон и посуды, и если бы кто-то не догадался вызвать полицию, то дом реба Мойше превратился бы в груду развалин.
Подоспевший полицейский доставил обеих героинь истории в участок, где был составлен протокол об учинении беспорядков и причинении ущерба частной собственности. Впереди заседание суда.
