Июнь 1306 года. Жара. По широким, раскалённым солнцем, пыльным трактам, по тенистым лесным дорожкам, по звериным тропам Франции пробираются к границам королевства люди…
У них почти нет вещей. Нехитрый скарб умещается в заплечные мешки.
Идут семьи со стариками и детьми, идут одиночки. Кто-то вскладчину нанял лошадь или купил осла — везти поклажу. У некоторых — толстые книги или старинные свитки.
То и дело на плащах мелькает пришитый желтый круг.
Они стараются обходить городки и деревни стороной. Там им не рады: тяжёлые, угрюмые взгляды подталкивают в спину не хуже древка копья стражника. Вездесущие мальчишки под громкий свист порою запускают вслед грязью или камнем.
Люди шагают по большей части молча. Лишь иногда тихонько поют гимны на древнем языке или читают молитвы. «Шма, Исраэль»…
«Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла»…
Внемли, Вс-вышний! Евреи, Твои дети, отправились в новое изгнание.
Такова была воля короля. В юности простоватый народ прозвал его «Красивым» (le Bel). Красота давно порастерялась. Чтобы понять это, достаточно взглянуть на мраморный бюст: скульптор не скрыл одутловатых щёк и припухших глазок. Лишь локоны вьются, как и раньше.
Филипп IV заботится, прежде всего, о государстве, забыв о подданных. Он спит и видит Францию великой! Его страна должна стать единой. Непокорных вассалов — к ногтю! Фландрию, на которую зарится Англия, Гиень и Гасконь, которые английскому королю (по совместительству герцогу Анжуйскому) принадлежат и так, и прочие окраинные территории, — привести под свою владетельную длань! Всяк встающий на пути потомка Гуго Капета и Людовика Святого — враг! Будь он хоть Папа Римский.
Один папа, кстати, уже испытал на себе его силу и гнев: верные люди под предводительством Гийома де Ногарэ захватили понтифика в его дворце. И поклонник приоритета духовной власти над светской получил звонкую пощечину рукой в латной перчатке.
Всё шло прекрасно: Эдуард I, английский король, признал себя вассалом как владетель Гиени. Восставшую чернь Фландрии жестоко покарали. Новым Папой удалось сделать своего человека и уговорить его перебраться из Рима поближе — в Авиньон. И тут в казне кончаются деньги!
Ох, эти золотые и серебряные кружочки, ради которых людишки готовы на всё — на верную службу и на подлое предательство! Бедняге-королю их вечно не хватает. Не помогают ни новые подати (французы чуть не устроили бунт, узнав о введении габеля — налога на соль!), ни хитрые ходы с весом монет, придуманные умницей Ногарэ, ни двойная десятина с церковных земель, одобренная «карманным» Папой Климентом V!
Средства нужны были немедля, и как-то сама-собой родилась мысль о евреях. А что, если… Вот более 15 лет назад Эдуард Английский изгнал из своих земель иудеев, чем пополнил королевскую сокровищницу, продав их недвижимость. Но он, недотёпа, уничтожил все долговые расписки, изъятые у еврейских ростовщиков и менял. Это, наверное, очень по-христиански, однако мы поступим иначе, только надо всё тщательно подготовить…
Подготовились к операции «Изгнание» и вправду самым что ни на есть тщательным образом. Слышите, как за закрытыми дверями залы, где Филипп Красивый, получивший в народе и другое прозвище — «Монетный Облегчитель», — уединился со своими клевретами, зловеще скрипит по пергаменту перо? 715 лет назад, 21 июня 1306 года, король подписал указ об изгнании из своих земель, земель короны и владений вассалов всех евреев без права взять что-либо из имущества.
Время не сберегло этот пергамент — он превратится в золу при одном из парижских пожаров. Именно поэтому многие датой изгнания считают крайний срок, истекавший через месяц и день, 22 июля, после которого евреев было разрешено ловить и отправлять на казнь. О нём разговоров и слухов было больше всего! Тогда разгромленным общинам мнилось, что готовы сбыться кровавые грёзы ненавистного Амана!
Может, в пламени, охватившем не столь давно Нотр-Дам, какие-нибудь провидцы смогли бы уловить тени отдельных слов из принёсшего огромное горе многим людям документа: «поелику держатся твёрдо своих заблуждений»… «милостиво повелевает покинуть пределы земли французской»… «ничего, кроме одежды, которая на них и не более 12 солей на душу»…
Несчастные подданные этой «белокурой бестии» не ведали, что одним росчерком пера надёжа-государь, считавшийся их защитником и покровителем, обобрал своих подопечных до нитки. В казну отходило всё, и всё — в прямом смысле слова, — выставлялось на торги: одежда, утварь, драгоценности, скот, птица, мебель, жильё, рукописи, книги, свитки Торы, синагоги и кладбища…
Да-да, кладбища, где упокоены останки нескольких поколений сынов и дочерей Израиля, шли с молотка. Особенно ими интересовались соседние аббатства и зажиточные землевладельцы – можно разбить сад, а камни с затейливой резьбой иудейских буковок пойдут на постройки и ремонт ветхих стен. Да, в конце концов кладбище можно снова продать тем же евреям, когда они вернутся! (В то, что изгнание окончательное и не желавших забывать о своих корнях гордецов никогда не позовут назад, верили только недалёкие простолюдины. Ведь без постигших тонкости купеческой науки, денежного счета и обладавших обширными связями евреев экономика покинутых ими стран быстро хирела).
Королевские слуги хорошо хранили тайну Филиппа Красивого и его подручного де Ногарэ. Никто из евреев Франции не узнал заранее о страшном приказе. Согласно исследованиям сохранившейся переписки между канцелярией Двора и правителями подчинённых территорий, число арестованных дошло до 100 000 человек! Растерянным, испуганным, не знавшим за что взяться главам семейств зачитывали эдикт, и внимательно следили, чтобы, пускаясь в дорогу, изгнанники не прихватили с собой лишнего.
Многие из изгоев направят свои стопы на запад, в сторону земель Испании, надеясь переждать в приграничье, пока можно будет вернуться. Кто-то решит двинуться в земли арабов, до самой Гранады. Ведь ничто не предвещало реконкисту и появления неистовой августейшей четы Фердинанда и Изабеллы. Иные же двинутся на восток и доберутся до Польши и Литвы.
Потомкам тех, кто 40 лет скитался с великим пророком в пустыне, дали месяц и день, чтобы покинуть землю, с которой они сроднились. Срок не случаен. Король распорядился прежде всего выставить на торги изъятые священные книги иудеев — в надежде, что те как-нибудь, да выкупят их! И его надежды полностью оправдались.
Сколько семей изгнанников добрались туда, где не надо было вспоминать слова из Псалмов царя Давида: «Ибо я странник у тебя и пришелец… Отступи от меня, чтобы я мог подкрепиться прежде, нежели отойду, и не будет меня»? Многие ли из родичей завершили вынужденное странствие благополучно? Сколько стариков и детей, не выдержав тягот дороги, уснули навечно, укрытые французской муравой? Сколько неприкаянных и отчаявшихся сгинуло от рук разбойников, от волчьих стай, от мародеров? Просто от голода? Мы не знаем. Архивы не сохранили их имён. Лишь память родных и близких, память друзей, наследуемая приходящими поколениями — последнее прибежище этим путникам на наше планете.
Впрочем, не всех евреев отпустили в дальнюю и опасную дорогу. С десяток человек получили разрешение, больше походившее на приказ, остаться: они потребовались Казначейству для разбора долговых бумаг еврейских заимодавцев. Ведь право получать средства по всем распискам перешло к Его Величеству.
В общей сложности такой ничем не прикрытый грабёж принес в королевскую кубышку по самым скромным оценкам более миллиона ливров. Правда, на усмирение Фландрии у Филиппа IV и его полководцев ушло около двух миллионов.
Много ли это — миллион ливров? Да, сумма громадная. Грубый пересчет с учётом современных реалий даёт почти миллиард американской зеленью!
Вот только блага подобное деяние королю не принесло – вся куча денег исчезла в черных дырах годового бюджета, и в Казне снова образовалась пустота.
Что ж, пришла очередь храмовников-тамплиеров – рука-то у государя Франции и его присных уже была набита на выселении народа Книги. Но тут изгнанием не обошлось: аресты, пытки, чёрный пиар Ордена и его роспуск, что, в конечном итоге, принесло большой вред государству. Завершилась вся эпопея костром, на котором сожгли отрицавшего приписанные братии прегрешения магистра Жака де Моле со товарищи в 1314 году и его проклятием виновным в той погибели.
«Папа Климент! Король Филипп! Рыцарь Гийом де Ногарэ! Не пройдёт и года, как я призову вас на Суд Божий»!
То ли проклятие старого тамплиера сбылось, то ли не сдержали боли и обиды лишившиеся в который раз родных стен и земли дети Избранного народа, и ропот их достиг Б-га, но только в ноябре того же года алчный венценосец покинул мир сей. Согласно преданию, его подмял на охоте разъярённый вепрь. А одно из символических значений этой зверюги — безнравственность.
Род «Облегчителя монет» по мужской линии пресёкся на его детях, в результате чего Францию сто лет терзали битвы с Англией за право престолонаследия.
По злой иронии судьбы островок посреди Сены, на котором Филипп Красивый предал казни храмовников, определив свою участь и судьбу вверенного ему государства, носил название Еврейского.
