Тысячи писем, написанных в первые годы существования еврейского государства солдатами-иммигрантами своим семьям в Марокко, раскрывают мрачную картину.
В разгар Войны за независимость солдат ЦАХАЛ написал семье, оставшейся в Марокко: «Мы думали, что найдем здесь рай, но, к сожалению, все оказалось наоборот: мы видели евреев с сердцами, как у фашистов. Оставайтесь в Африке; это лучше, чем Земля Израиля».
«Европейские евреи, пострадавшие от нацизма, считают себя высшей расой, а мизрахи принадлежат к низшей», — писал другой солдат-марокканец родителям и жаловался, что он, покинувший свой дом из-за расовой дискриминации, здесь тоже подвергается унижениям на каждом шагу.
Историк Шай Хазкани обнаружил эти письма в секретных отчетах цензурного бюро армии: оно перлюстрировало письма солдат, удаляло секретную информацию, а также копировало — без ведома и согласия авторов — отрывки, чтобы следить за настроением численного состава. Письма цитируются в книге Хазкани «Дорогая Палестина: социальная история войны 1948 года» (Stanford University Press), пишет обозреватель Haaretz Офер Адерет.
«Поляки все контролируют. 95 процентов ребят здесь недовольны и хотели бы вернуться домой».
«Палестина может быть хороша для людей, которые пострадали в лагерях в Германии, но не для нас, французов, которые любят свободу» (имелся в виду протекторат Франции в Марокко).
«Они обращаются с нами, как с дикарями. Когда я вижу на улицах друзей из Северной Африки, одного без руки, другого без ноги, людей, проливших свою кровь на войне, я спрашиваю себя: «Стоит ли оно того?»
«Когда мы проходим мимо, польские евреи смотрят на нас, как на животных».
«Я терпеть не могу эту страну, она хуже тюрьмы. Ашкеназы эксплуатируют нас во всем и дают полякам самую лучшую и легкую работу».
Изучение тысяч таких писем свидетельствует: около 70 процентов солдат хотели вернуться в Марокко, и 76 рекомендовали своим семьям оставаться на месте.
«Это серьезное явление, вызывающее обеспокоенность, — писал сотрудник цензуры, — не только из-за морального состояния солдат, но и из-за информации, которую обиженные сообщают своим семьям и друзьям в странах их происхождения.
«С восточными людьми здесь обращаются, как с неграми на юге США. Между восточными людьми и западными людьми, составляющими правительство, существует большая ненависть».
«За все деньги мира я не останусь здесь».
Отделение полевой почты в Тель-Авиве
Серия статей, опубликованных в газете «Гаарец» в 1949 году, вызывают резонанс по сей день. Репортер Арье Гельблюм инкогнито документировал жизнь в транзитных лагерях для иммигрантов из Марокко и опубликовал свои мрачные выводы под заголовком «Я был новым иммигрантом в течение месяца»: «Это расовая иммиграция, которую мы никогда раньше не знали в Израиле. Люди на пике первобытности. Уровень их образования граничит с абсолютным невежеством, и еще серьезнее их неспособность усвоить что-либо интеллектуальное. Они полностью подчинены примитивным и диким инстинктам. В любом случае, это даже более низкий уровень, чем тот, что мы знали среди местных арабов в прошлом. Как мы можем их ассимилировать? Задумывались ли вы, что будет с этой страной, если они станут ее гражданами?»
Летом 1950 года газета «Давар», орган федерации профсоюзов «Гистадрут», опубликовала статью о транзитном лагере в Марселе, где новые иммигранты, в большинстве своем евреи из Северной Африки, жили на пути в Израиль, употребив термины «плохой материал» и «человеческая овца»: «Можно ли будет сформировать новые черты у этих жалких людей? Не создадут ли они в Израиле снова в ту атмосферу, из которой вышли?»
Столь же резкие комментарии звучали и от руководства страны. Например, в 1953 году Леви Эшколь, министр финансов, а затем и премьер-министр, высказался: «Мы скованы человеческими отходами».
В 1951 году правительство приняло дискриминационную политику «избирательной алии». В статье 1999 года «Происхождение избирательной алии» доктор Ави Пикард из отдела исследований Земли Израиля Университета Бар-Илан отмечает, что ограничения касались «качества» иммигрантов с Севера Африки: их классифицировали по физическому состоянию, возрасту и профессии.
Ярон Цур, специалист по истории евреев из арабских и исламских стран, в своей книге 2001 года «Разорванная община: евреи Марокко и национализм 1943–1954» пишет: «Эта дискриминация была явлением, которое нанесло наибольший ущерб имиджу Израиля в глазах [марокканской] диаспоры. Никакая пропаганда не могла компенсировать впечатления иммигрантов от писем из Израиля и рассказов тех, кто вернулся». Это также почти прекратило сбор средств среди марокканских евреев для сионистского дела.
«Не верьте сионистскому бюро в Марокко. Он распространяет пропаганду и ложь. Здесь вас назовут грязными марокканцами, а в газетах напишут, что марокканцы не умеют одеваться и есть вилкой. Они думают, что единственные люди здесь — поляки».
Чувства марокканцев были выражены в статье под названием «Марокканские евреи, взирающие на Израиль», опубликованной в 1949 году в иерусалимском периодическом издании «Хед Хамизра» («Эхо с Востока»): «Сначала энтузиазм еврейских масс в Марокко совершить алию на Святую Землю был безграничным. Однако впоследствии, когда мы столкнулись с израильской реальностью, этот энтузиазм сменился горьким разочарованием. Нам говорят, что иммигрантов принимают в Израиле с грубой дискриминацией и резкими оскорблениями. Печаль усиливается, когда вы слышите, что эти оскорбления исходят не от язычников, а от их братьев в Сионе, на которых они возлагали все свои надежды и от которых они думали найти помощь, пока не приспособятся к жизни в Израиле. Что мы сделали, чтобы заслужить эту беду и это постыдное отношение? Мы были одними из первых нелегальных иммигрантов [маапилим] в Израиль. Мы страдали в концентрационных лагерях Кипра. Наши мальчики сражались, как львы, на всех фронтах, на севере и юге, в Галилее и Негеве, в Старом городе Иерусалима и в других городах, и всюду пролилась кровь. Почему наша кровь отличается от крови западных братьев? Все требуют, чтобы правительство Израиля исправило эту ошибку».
Но в книге Хазкани есть крайне тревожные отрывки и из писем солдат-добровольцев других национальностей.
«Когда англосаксы впервые пришли сюда, 95 процентов были заинтересованы в поселении. Сегодня нет даже 5 процентов» (британец).
«В этой стране солдаты стараются не умирать за свою страну, а пытаются, и с успехом, заставить других (иностранцев) умереть за свою страну» (другой британец).
«Когда я вернусь домой, расскажу вам, как люди здесь фальсифицируют все идеалы, ради которых вы так много работаете» (американец).
«Здесь создают голема, и никто не знает, чем он будет, когда вырастет. Государство Израиль возникло благодаря высоким идеалам, но утратило контроль над своим характером и своим будущим» (солдат из ЮАР).
