Со своей героиней я познакомилась в чате «Зуун дедеи», созданном в WhatsApp для изучения языка джуури, и сразу же интуитивно для себя отметила, что это неординарный человек: необыкновенно образованный, эрудированный и умный. Мне тут же захотелось о ней рассказать — чтобы все узнали об этой удивительной женщине. Неординарные люди обладают способностью оригинально мыслить, им присуща творческая жилка, которая помогает создавать что-то уникальное, они открыты для новых, смелых идей и решений. Конечно же, подробные рассказы о её жизни и деятельности за долгие годы, воспоминания о предках невозможно уместить в рамки моего повествования, но я всё-таки попробую. Имя моей героини — Адаса Хаимова. 

- Расскажите о себе: где родились и выросли, кто были ваши родители, о ком из родственников вы хотели бы вспомнить?  

- Родилась я в Дербенте в 1952 году. Моя мама происходила из очень известной семьи, по бабушке это род Ханукаевых, который был известен не только в Дербенте, но и за его пределами. По дедушке — род Шалумовых. Мой прадед Илиягу был старшим сыном купца второй гильдии Ханукаева. Он очень хотел учиться, и однажды, ничего не сказав родителям, подался в Москву, чтобы получить образование. Но когда его отец узнал об этом, он оповестил всех знакомых купцов, что его сын сбежал из дома, и предупредил, чтобы они ни копейки ему взаймы не давали. Он должен был вернуться домой и жениться на девушке по имени Рахиль из рода Рабиханукаевых, чтобы примирить два враждующих клана. Моему прадеду пришлось вернуться в Дербент и жениться на предложенной ему отцом девушке, но он поклялся, что сколько бы детей у него не родилось, все они получат высшее образование! Самая старшая его дочь, Сусанна, вышла замуж за знаменитого революционера Асафа Пинхасова, о котором знали все горские евреи, от Азербайджана до Кабардино-Балкарии. Он очень много сделал для горско-еврейского народа и даже составил азбуку и словарь джуури, которые хранятся сейчас в Ленинской библиотеке в Москве. Сусанна с отличием закончила гимназию, затем Высшие женские курсы как филолог. Асаф с Сусанной были левыми эсерами, принимали активное участие в революционном движении, но в 1920 году, по чьему-то доносу, Асафа Пинхасова расстреляли, его жена осталась с двумя маленькими детьми. Потомки Сусанны и Асафа живут сейчас в Израиле. Второй брат моей бабушки, Пинхас, поехал учиться в Тифлисский университет, где с отличием закончил медицинский факультет. Там же он встретил девушку Станиславу, польку по происхождению, которая играла в театре. Женился на ней и привез в Дербент, чтобы познакомить с матерью (отца уже не было в живых). Но счастье молодых было недолгим... Пинхас умер, поехав в село на помощь к больному тифом и заразился сам. Станислава после смерти мужа с двумя детьми, Мирьям и Илиягу, уехала назад в Тифлис. Через три года Стася тоже умерла от воспаления лёгких, её дети остались на попечении отчима Стаси, пока его тоже не арестовали и не расстреляли. Детей забрала тетка Стаси, и однажды Мирьям услышала, как её родная тётка говорит, что ей «надоел этот маленький жидёнок, который бегает по квартире». Мирьям написала письмо бабушке, чтобы их забрали. Так дети оказались в Дербенте и воспитывались в семье моей бабушки Ханум вместе с её детьми: Эсфирью, Руфью (моей матерью) и Владимиром.

Бабушка Ханум и дедушка Манашир были первыми организаторами горско-еврейского театра. Закончив женскую гимназию с серебряной медалью и высшие курсы математики при Московском университете, бабушка вместе с дедом Манаширом училась в Астраханском институте рыбного хозяйства, по окончании которого работала директором Дербентских рыбных промыслов, а дед — главным инженером консервного завода, затем возглавлял рыбные промыслы «Турали». Позже бабушка работала учителем математики в ФЗУ. Эсфирь, старшая сестра мамы, стала детским врачом, а брат Владимир возглавлял огромный колхоз и тепличный комбинат в Калужской области. 

Мирьям, закончив школу в Дербенте, уехала в Ленинград и поступила в медицинский институт, по окончании которого стала врачом-гинекологом, работала на острове Сахалин, где была заведующей отделом здравоохранения. Она продолжила дело своего отца, очень многих людей спасла в своё время, когда уже перешла в 67-ю клиническую больницу Москвы, где проработала 50 лет. В 1985 году трагически погибла её дочь, а следом ушёл из жизни её муж. В 2011 году я поехала в Москву и привезла свою любимую тетю Мирьям к себе в Израиль, она умерла в 2022 году, я исполнила её завещание, похоронив её в Москве, рядом с мужем и дочерью. 

Илиягу закончил Ленинградский машиностроительный институт и многие годы проработал заместителем директора НИИ в Новосибирске, где и похоронен.  

Третий ребёнок моего прадеда Илиягу, Юнон, в 20-е годы уезжает в Ленинград, где поступает в политехнический институт, который с отличием заканчивает. Там же он знакомится с европейской еврейкой, врачом, уроженкой Вильно, Мэри, в браке у них родилась дочь Рахиль, которую назвали именем прабабушки. Ляля (так все звали Рахиль) очень хорошо училась в школе, с отличием закончила музыкальное училище и Ленинградскую консерваторию. Но я немножко остановлюсь на Юноне. Он, закончив политехнический институт, был направлен на Ленинградский тракторный завод им. Кирова, где стал одним из ведущих инженеров. В войну они с женой остались в блокадном Ленинграде. Его жена Мэри была начальником госпиталя в блокадном Ленинграде, её имя занесено золотыми буквами в список блокадников. Моя бабушка рассказывала, что когда Юнон после блокады приехал в Дербент и видел, как наши женщины выбрасывают обрезки овощей в мусорные ящики, кричал: «Люди, что вы делаете, этого нельзя допускать, ведь все умрут от голода!» Бабушка говорила, что ей приходилось уводить его со двора и объяснять, что это несъедобное, что блокада уже закончилась. Только когда он наконец пришёл в себя и его смогли, наконец, откормить, он немного успокоился. Ляля вместе с консерваторией была вывезена в Ташкент. Когда закончилась блокада, студентов посадили в обычные товарные вагоны и бо́льшую часть до Ленинграда не довезли: многие погибли в пути, потому что, оказывается, в этих вагонах перевозили ядовитый препарат гексоген. Ляля выжила чудом, и Юнон отправил её восстанавливаться к моей бабушке в Дербент. Вот так в семье моей бабушки Ханум оказалось трое её детей, двое детей её брата Пинхаса, Мирьям и Илиягу, и Ляля. Кроме этого, в доме ещё жили няня и кухарка со своими маленькими детьми, которых приютила бабушка. Все они жили очень дружно. А ещё рассказывали, как бабушка ходила на вокзал, приводила оттуда эвакуированных, собирала еду, одежду и отправляла их дальше. Я помню, что, когда умерла бабушка, в её комоде нашли огромную стопку благодарственных писем от людей, которым она помогала. Была у моей бабушки ещё одна сестра, Хаваселют , у неё тоже было трое детей .Она была замужем за Захаром Ильягуевым, который вскоре увёз свою семью в Нальчик, потом они вернулись в Дербент, потому что тётя заболела раком и за ней смотрела её старшая дочь Суламифь .Сын Иосиф поступил в университет в Махачкале на математический факультет, который закончил с отличием, а дочь Нелля в Нальчике закончила экономический факультет университета и до отъезда в Израиль там и жила. В 1975 году Нелля уехала в Израиль, где работала главным бухгалтером сети «Суперфарм». Она очень рано ушла из жизни. 

Теперь расскажу о родственниках со стороны Шалумовых. Семья была большая. Наш дед Илиягу Шалумов был известным в Дербенте резником, по его стопам пошел сын Завалун, который потом закончил ешиву и стал очень известным раввином, его так все и звали: рабби Завалун. У него было много детей. Трое его сыновей были призваны в армию, двое из них не вернулись с войны, третий служил на Балтике, после окончания медицинского института стал врачом- подводником, капитаном второго ранга медицинской службы. Еще у Завалуна были две дочери и младший сын, Беньямин Шалумов, который сегодня является заслуженным художником Дагестана (он также профессор-химик). У Завалуна был ещё брат Шалум, за Шалумом шла Мирвори, затем Манахим (дедушка нашей знакомой Эльмиры Шалумовой), затем Ахсо, актриса горско-еврейского театра, первая женщина из горских евреев, получившая звание заслуженной артистки Дагестана, затем Таня и самый младший — Эфраим. 

Расскажу теперь о семье своей бабушки, Адасы Мушаиловой, матери моего отца, чьё имя я получила при рождении. Бабушка в раннем возрасте осталась без родителей, а так как она была старшая из детей и самая умная, заканчивала в это время, в свои 13 лет, еврейскую школу, ей было завещано всё, что осталось после смерти родителей. Её забрала к себе тетка, сестра отца, и решила не выпускать из своих рук богатую девушку. Бабушку отдали замуж за её двоюродного брата: так мой 22-летний дед Хананьё Абрамов стал мужем 13-летней бабушки. Они оба управляли фабрикой, которая осталась от отца Адасы. На ней производили халву и конфеты. Всю продукцию вывозили за пределы Дагестана. Владела моя бабушка также огромными виноградниками, но всего этого семья лишилась после революции. В 1924 году мой дед пришёл домой с работы уставший и попросил ужинать, бабушка пошла разогревать еду, а когда вернулась, нашла его бездыханным... Она ходила к тому времени беременная моим отцом и у неё подрастал восьмилетний сын Исаак. А через несколько дней, 15 января 1924 г., досрочно, из-за перенесённого стресса, родился мой отец, которому дали имя Хананья в честь покойного отца. Старший брат моего отца поступил в высшее артиллерийское училище в Ленинграде и почти перед самым его окончанием должен был поехать к бабушке на каникулы, но, отъехав немного от Ленинграда, обнаружил, что у него в поезде украли документы. Зная, что, как военного, его накажут, он срочно вернулся в часть, где начальник училища помог ему. Он сказал: «Ты знаешь, что для тебя, как военного, за утерю документов дело может закончиться трибуналом и тебя могут расстрелять? Но я тебе помогу, так как ты у меня один из отличников. 

- Как звали твоего отца? — спросил начальник.

- Хананья.

- А полное имя твое как?

- Исаак.

- Будешь Исаем Хананьевым, а отчество пусть останется прежним. 

Так мой дядя стал Исаем Хананьевичем Хананьевым, и в семье оказалось три фамилии: бабушка — Мушаилова, дядя — Хананьев, а мой папа — Абрамов. 

- Известно, что ваш отец был узником концлагеря, об этом очень больно говорить, но всё- таки...  

- Пришла война, мой отец рвался на фронт. А его не брали, так как ему было всего 17 лет, и он был единственным сыном у моей бабушки к этому времени. Бабушка уже получила извещение о том, что её старший сын Исаак без вести пропал под Ригой, успев последней машиной выслать оттуда свою беременную жену Мину, которая по приезде в Дербент родила мою двоюродную сестру Розу. Тогда мой отец пришёл в поликлинику и сказал, что заболел и что потерял свою  медицинскую карточку. Ему выписали новую, где было указано, что он не 1924-го, а 1923-го года рождения, а фамилию взял как у своего брата — Хананьев. Когда он был маленьким, его все звали Аззи, он так и записал себя: Хананьев Аззи Хананьевич. Так в 1942 году мой отец уехал в Бакинское пехотное высшее училище. Не закончивших училище молодых ребят отправили на фронт, под Моздок. После двух дней тяжёлых боёв отец прилёг под дерево, а очнулся от того, что кто-то бил его прикладом. Открыв глаза, он увидел перед собой немецкого солдата.  

Отец рассказывал: «Всех выживших из нашего полка согнали в одно место. Среди наших нашёлся один предатель, который выдал всех командиров, коммунистов и евреев. Я уже мысленно попрощался с мамой и просил у Б-га оставить меня в живых, так как мой брат Исаак без вести пропал и на руках у моей мамы оставались его жена и её только что родившаяся дочь. Когда я об этом думал, почувствовал, что кто-то схватил меня за рукав шинели. Я повернул голову и увидел перед собой эсэсовского офицера. Он пощупал мои руки, ноги, подёргал плечи, заглянул в рот и сказал: “Вот этого я забираю с собой!”». 

Так он оказался у эсэсовского врача, который взял его для проведения своих бесчеловечных опытов. Отцу кололи правую щёку, из-за чего глаз его не закрывался, он всё время моргал, и это моргание продолжалось у отца до 53 лет. Эсэсовский врач также колол ему пятки, отчего были дикие боли, потом набирал оттуда жидкость, уносил её, потом делал опять какие-то уколы и через день-два боли прекращались. Отца заставляли грузить в эшелоны немецких раненых и по прошествии месяца он услышал азербайджанскую речь, которая была ему близка с детства. Он поговорил по-тихому с этими ребятами, которые сидели в закрытом эшелоне, они ему сказали, что у них умер кто-то в вагоне, и они выдадут отца за него. Отец влез в этот вагон, не зная, что состав везёт пленных в Освенцим. Позже, узнав, куда их везут, они ночью сделали дыру в полу вагона и убежали, однако их поймали, терзали собаками, но отец не растерялся сказав, что он подопытный такого-то врача, и его посадили в отдельный барак для выяснения, потом пришёл новый врач и всё началось сначала. Вот так из лагерей он бегал четыре раза, и в результате последнего побега оказался на территории Франции. Войну он заканчивал во французских партизанских отрядах (Маки́). Когда закончилась война, он пришёл в комендатуру, рассказал, кто он такой. Восемь месяцев его проверяли и когда отпускали, каждый раз он думал, что его снова отправят в лагеря, как поступали тогда со многими бывшими пленными. Его проверяющий, майор, посмотрел на него и сказал: «После того, что ты перенёс, мало кто остаётся в живых». Отца отправили в Мюнхен на размонтировку заводов Зайфельда и Цейса. Он был начальником размонтировки, но без права переписки, то есть моя бабушка не знала, что один из её сыновей остался в живых. В 1947 году, когда мой отец вернулся домой, бабушка, увидев его живым, упала в обморок... Впоследствии мой отец закончил сельхозтехникум, затем институт, по окончании которого стал специалистом по виноградарству, но так как после войны он не мог работать с химическими веществами, которыми обрабатывали виноградники, он закончил еще пединститут в Орджоникидзе и работал учителем биологии в той же школе, где моя мама была завучем. 

- Интересно, а как познакомились ваши родители? 

- В 1951 году, идя мимо школы №3, мой отец случайно увидел невысокую, худенькую, с красивой фигурой девушку и влюбился в неё. Она ему едва дотягивалась до плеча, чтобы познакомиться с ней, он отправил своего друга, поскольку был очень стеснительным. Так они познакомились, полюбили друг друга и 23 марта 1951 года поженились, а в феврале 52-го родилась я. Через два года родилась моя сестра Бронислава, а в 57-м году — брат Михаил (Мушаил), которому моя бабушка дала имя своего отца. Все трое получили хорошее образование. Сестра закончила с отличием высшую математическую школу при МГУ, а затем, с красным дипломом, педагогический институт по специальности «математика-физика». Брат закончил тот же институт по той же специальности. Второе высшее образование он получил в филиале Бауманского института в Калуге. 

- А при каких обстоятельствах вы познакомились со своим мужем? 

- После окончания школы я недолго работала в конструкторском бюро завода, и однажды, когда я сидела за своими чертежами, ко мне подошли два парня. 

-Ты Ада? 

-Да... 

-Нам сказали, что ты хорошо поешь, а нам нужна солистка. 

Так я стала солисткой эстрадного ансамбля «Импульс», а один из парней, которые приходили ко мне, был его руководителем. Впоследствии он стал моим мужем — это Рахамим Хаимов. Спустя несколько месяцев после знакомства мы решили пожениться. У меня на то время за плечами была музыкальная школа для одаренных детей и три курса института, но так как  мой муж не хотел, чтобы я училась (даже заочно) где-то вдали от него, то в 1974 году я поступила в Дербентское музыкальное училище, которое закончила с отличием. После училища я была распределена в Хор радио и телевидения Дагестана, так как была солисткой хора в училище и обладала академическим голосом. Но по распределению я не поехала: у меня была уже годовалая дочь. Пришлось взять открепление. Так я оказалась в железнодорожном клубе станции Дербент, где было вакантное место заведующего детским сектором. В моём подчинении было очень много кружков: и рисования, и танцевальные, и эстрадные. Сама я вела детский хоровой кружок. Мой детский сектор не раз занимал призовые места на конкурсах художественной самодеятельности, которые проводила железная дорога. 

В 1981 году я сменила работу и стала преподавателем музыки в школе. Я была одной из первых, кто внедрял в Дербенте экспериментальную программу по музыке композитора Кабалевского. Меня не раз отправляли в институт усовершенствования учителей в Махачкале. В 1985 году меня отправили в Московский институт усовершенствования учителей, где я познакомилась с композитором Кабалевским и с разработчиком программы Абдуллиным. Там я давала открытые уроки музыки. Как сегодня помню: урок, который я дала, был из программы четвёртого класса, на тему: «Как музыка может рисовать различные картины?» 

Описание этого моего урока вошло в огромную методическую книгу, изданную для школ СССР. Прошло ещё полтора года, и эту новую программу внедрили в советские школы, которые давали общее развитие не только по музыке, но и во всех направлениях: в живописи, литературе, скульптуре, архитектуре. В десятых- одиннадцатых классах этот предмет назывался МХК — мировая художественная культура. Преподавать этот предмет разрешалось только историкам и литераторам — людям, имеющим высшее педагогическое образование. А так как меня очень хорошо знали в республике, знали хорошо в институте усовершенствования учителей, где я давала методические уроки и читала лекции, мне — единственному человеку, закончившему только музыкальное училище — позволили вести этот предмет, а для этого меня и преподавателя музыки пединститута отправили в 1987 году в Москву, где мы с ней прошли курс по методике преподавания мировой культуры. И там я давала несколько открытых уроков. И опять мои уроки были внесены в методички для школ СССР. И очень часто, когда я приходила на работу, понимала, что у меня сидят проверяющие. Мне предложили вести методику преподавания музыки и непрерывную практику в музыкальном училище, а моя школа №1 становилась базовой для музыкального училища. Вот так я получила звание учителя-методиста. В 1994 г. я стала учителем года Республики Дагестан, выиграв конкурс в Дербенте, а затем заняла 3-е место в республике. После я получила звание отличника народного просвещения Дагестана и России. 

- В каком году репатриировались в Израиль и как проходила ваша абсорбция? 

- В начале 90-х начался массовый отъезд евреев в Израиль. Мои дети, многие знакомые, родственники тоже уехали. Мы с мужем также решили уехать. Так в 1997 году мы оказались в Израиле. Я с отличием закончила два уровня ульпана. На работу меня брали, но только в школу «Мофет» в Беэр-Шеве (а мы жили в Йерухаме), им нужны были как раз преподаватели мировой художественной культуры и музыки, но тяжело было добираться без машины. Позже я стала петь в клубе в оркестре с нашими клубными девочками, а последние несколько лет, кроме того, что я уже на протяжении почти 25 лет даю сольные концерты, где пою песни и на родном языке, я ещё читаю лекции, на которые приходит очень много народа. Ещё у меня есть любимое занятие: в свободное время вышиваю картины и вяжу крючком. 

- Кто занимался вашим воспитанием и откуда такие великолепные познания языка джуури? Всегда с удовольствием слушаю ваши переводы на уроках в группе «Зуун дедеи». 

- Меня всегда спрашивают: «Кто тебя научил так грамотно говорить?» Приходится говорить, что у меня мама по образованию филолог и что я получила такое воспитание, которое мало кто получает. Очень много занималась со мной также моя бабушка: следила за тем, что я читаю, а читала я очень много. Для своих детей мама организовывала домашние концерты, мы слушали классическую музыку, она знакомила нас с живописью, папа  великолепно пел, у нас в доме был огромный набор пластинок. Вот так наши родители нас развивали, а когда мы приезжали к маминым двоюродным сестрам в Ленинград или Москву, нас обязательно водили в театры. У маминой сестры, которая жила в Москве, среди её больных были женщины, которые заведовали правительственными кассами, и поэтому купить билет в любой театр не составляло никаких проблем. Чего только я не посмотрела в Большом театре и почти на всех театральных подмостках Москвы. Была я и в Мариинском театре. Как сегодня помню, как моя тётя, мамина двоюродная сестра, привела нас в синагогу, которая находилась рядом с их домом, на Лермонтовском проспекте, и где я, восьмилетняя девочка, впервые услышала, как поёт кантор. Потом мне отец объяснил, что обычно кантором служит человек, который имеет очень хороший голос, а кантор Ленинградской синагоги имел ещё и консерваторское образование. Не было лета, чтобы мама не вывозила нас куда-нибудь, в какой-нибудь город, чтобы познакомить с музеями, выставками, театрами и достопримечательностями. Двое учителей работали для того, чтобы мы, трое их детей, росли образованными людьми. И я, в свою очередь, сделала всё для своих родителей: оба они ушли в другую жизнь на моих руках. Также я смотрела за своими бабушками и дедом, у меня жила мамина двоюродная сестра Мирьям, которая оставила меня в 2022 году.

А язык джуури я освоила в детстве. Бабушка и отец разговаривали с нами на нем. Мама язык знала плохо, в их семье не принято было разговаривать на нем. Самая близкая моя подруга тоже была наша, горская еврейка. Она жила в Москве, а я в Дербенте, и мы спрашивали друг у друга по телефону, как перевести на джуури то или иное слово. Произношение у меня всегда было хорошее, спасибо бабушке и папе. В конце 80-х я в школе стала вести джуури и организовала детский театр «Дети Дербента» (гlаильой Дербент). Я ставила спектакли по книге юмористических рассказов Х. Авшалумова «Шими Дербенди». Желающих принять участие в постановке было очень много. Наша первая школа стояла в самом центре района компактного проживания горских евреев. На наши спектакли и концерты собиралась вся округа. Огромную помощь мне оказывал режиссер Татского театра Роман Изъяев .Все костюмы и реквизит я брала у него в театре. Руководитель детской редакции радио Нисон Гилядов тоже помогал мне, записывая на магнитофон песни горско-еврейских композиторов и поэтов. Редактор газеты на горско-еврейском языке помог мне разработать инсценировку традиционных обрядов сватовства, девичника и свадьбы горских евреев. Я сама играла в этом спектакле сваху. Два раза мы занимали первые и вторые места на фестивалях искусств народов Дагестана. В 1995 г. мой 11-й класс, который был основой театра, закончил школу. Летом того же года многие мои артисты репатриировались в Израиль, и театр наш закрылся. Я еще 1,5 года собирала песни, частушки, сказки моего народа, но когда я выезжала на ПМЖ в Израиль, у меня на таможне всё забрали и не вернули. В итоге все материалы пропали.

В 1995 г. израильское телевидение снимало фильм о хазарах и их связи с евреями. Руководил группой журналист 11-го канала израильского телевидения Йегуда Азари. В 3-ей части этого фильма снимали и меня. Я спела наши свадебные частушки и песню. Мой голос звучал, когда показывали нашу дербентскую синагогу, которую мы знали с детства и которую недавно сожгли… 

- Расскажите о своей семье: о муже, детях, внуках.

- У нас с мужем двое детей. Моя дочь в 1992 году вышла замуж, получив перед этим специальность воспитателя детского сада. В 1994 году она уехала в Израиль. Они с мужем поселились в Сдероте. Когда муж подтвердил диплом врача, они купили дом в Йерухаме. Моя дочь тоже решила получить высшее образование в Израиле и поступила в колледж им. Бен-Гуриона на факультет управления промышленностью, по окончании которого работает заведующей в лаборатории на заводе VISHAY. Мой сын, в 16 лет закончивший школу, с отличием закончил ульпан, потом получил аттестат на 96 баллов, освоил быстро английский с нуля, поскольку в дербентской школе изучал немецкий. Поступил в колледж им. Бен-Гуриона на отделение компьютеров. Декан факультета сказал, что у него впервые студент с такими незаурядными знаниями. Колледж он закончил на 100+. Там же его оставили на педагогическую работу, он вел курс «Операции компьютерных систем», а также (в 22 года) заведовал компьютерной лабораторией колледжа. Однако мы с мужем настояли, чтобы он обязательно пошёл в армию. Его призвали в военно-воздушные войска, и он попал в штаб ВВС. Однажды, это было в 2004 году, почтальон принес заказное письмо на правительственном бланке, в котором было приглашение родителей на приём к президенту, где в числе 12 человек сын был представлен к награде «Отличник Армии обороны Израиля». После службы в армии он закончил курс офицеров. Женился, у него две девочки, которых мы с мужем помогаем растить. Сейчас у сына своя электронная фирма, которая получает государственные заказы. У моей дочери родились четыре девочки. Старшая работает косметологом- дерматологом, вторая получила первую степень как преподаватель начальных классов и английского языка, третья внучка получает первую степень по дошкольному воспитанию. Четвертая внучка самостоятельно выучила русский язык, и на всеизраильском конкурсе знатоков русского языка и литературы в Иерусалиме заняла второе место, прочитав отрывок из романа Беляева «Человек-амфибия». Её пригласили в октябре в Россию на конкурс знатоков литературы.

Теперь расскажу о своём муже, с которым вместе бок о бок прожили 52 года. Как моя дочь говорит, мы с мужем понимаем друг друга с полуслова, никто никогда не слышал, чтобы мы выясняли отношения. Муж помогает мне во всём. Я не знаю, что такое убирать квартиру, закупать продукты, мыть посуду: муж делает всё сам. Только мужчина, любящий свою женщину, будет так дорожить ею.

- Сбылись ли ваши мечты и надежды?

- Определенно да! У меня прекрасная любящая семья, рядом хорошие образованные дети и внуки, любимый муж!

- Какие планы на будущее?

- Пишу книгу, которая пока имеет рабочее название «Тропинками истории моей семьи». Эпиграфом взяла слова английского мыслителя Френсиса Бэкона: «Любовь к Родине начинается с семьи». Книга будет состоять из рассказов о моей семье, о бабушках и дедушках, о родителях, о моих школьных годах и о многом другом. Потом думаю написать цикл маленьких рассказов о жизни, детстве, друзьях, о дворе, где жила….

- Ваш жизненный девиз?

- Мой девиз — слова из Конфуция: «Совершенный человек всё ищет в себе,ничтожный — в других». И еще одно его высказывание, тоже ставшее моим кредо: «Если тебе плюют в спину — значит, ты идешь впереди»…

- Вы удивительная и очень интересная собеседница! С вами можно разговаривать на любую тему, и обязательно нужно вам соответствовать! Вы — просто ходячая энциклопедия! Что можете сказать в назидание нашей молодежи в конце нашей беседы с высоты своих лет?

- Молодежи хочется пожелать, чтобы они помнили, чтили и уважали традиции своих предков, не забывали о своих родителях, бабушках и дедушках, помнили о своих учителях, которые им когда- то помогли в жизни, а главное — быть достойными членами общества.

- Дорогая Адочка, слушая ваши рассказы, я просто восхищаюсь, тем, с каким трепетом и гордостью вы рассказывали обо всех своих близких! Я счастлива, что судьба свела меня с таким человеком, как вы! Будьте счастливы и здоровы ещё на долгие плодотворные годы!