«Набатов с братом!» — так объявляли выход на сцену мастера политической сатиры Ильи Набатова и его брата Леонида. Илья виртуозно исполнял сатирические куплеты, а Леонид ничуть не менее искусно ему аккомпанировал. Публика смеялась более полувека.
Дитя Александрии или В поисках жанра
Илья Туровский (что стал впоследствии Набатовым) родился в Александрии в сентябре 1896-го года. Но не в той, что за многие века до его рождения основал в Египте отважный царь и полководец Александр Македонский, а в той, что в год появления на свет будущей эстрадной звезды отмечала лишь свое скромное 150-летие. В маленьком провинциальном городке, славном казацкими традициями, под малороссийским Елисаветградом (ныне Кропивницкий), и прошло детство Ильи — статного высокого сына местного преуспевающего бакалейщика Шмуля Туровского.
Нет, вот уж кем-кем, а бакалейщиком становиться он никак не хотел и не собирался. Ни под каким видом! Да, правда сказать, оно и невозможно стало, пришла советская власть, и все сделалось общее, даже бакалея. Зато вот «играть на театре» очень хотелось. И власть тоже не мешала.
Лицедеев в стране появилось хоть отбавляй. Талантливых и бесталанных. Молодому Илье Туровскому несказанно повезло – его талант по заслугам оценил и взял в свою студию сам Михаил Тарханов – одна из первых звезд МХТа. И уже вскоре Илья (который к тому времени успел стать еще и юристом) поступает в труппу театра «Сурма» в родном городе. Просторы которого, однако, казались ему уже маловаты. Да и к тому же хотелось выступать соло. Читать фельетоны в стихах, петь сатирические куплеты на злобу дня, словом, бить в набат — насколько цензура, конечно, дозволяла. Тогда-то и появился у 25-летнего артиста тот самый псевдоним, что прославит его на всю страну, на подмостках которой Илья Набатов выступал с неименным успехом до такого далекого 1977-го года.
Илья Набатов — вечерний куплетист или Усики Менжу
«Утром в газете — вечером в куплете» — таков девиз и лозунг артиста Набатова, имя которого в конце 20-х мы встречаем уже в Москве. Вместе с именем его брата Леонида — дирижера и пианиста музыкальной комедии. Дуэт появляется в клубах — в «сборниках», в кинотеатрах (выступать перед началом сеансов отнюдь не считал зазорным даже Петр Лещенко (!)), а также на арене цирка. Музыкальное сопровождение Леонида Набатова было совершенно необходимо, ибо усиливало эффект от номера, который был то пародией в стиле «фокстрот», то фельетоном под звуки чарльстона, то сатирой в ритме танго.
Став едва ли не единственным в СССР исполнителем в труднейшем жанре «политической сатиры», требующем совершенно особенных художественных приемов, Илья Набатов, разумеется, клеймил позором лишь прогнивший Запад — ругать царивший в его собственной стране тоталитарный сталинский режим было чревато ГУЛАГом. Однако, и когда режим стал более вегетарианским, и у власти оказался Хрущев, Набатов сказал: «Для нас совершенно безразлично, кто будет держать палку. От смены руководства режим у нас не меняется. Он был и есть по существу полицейский».
И все же блестящее владение жанром, безупречное мастерство и тонкий артистизм, а также непременное использование, в той или иной мере, «эзопова языка» и «эффекта парадокса», позволяли маэстро поражать публику меткими стрелами насмешки и недвусмысленной иронии и в адрес родных пенат — да так, что его номера становились порой настоящим мини-спектаклем на актуальную тему. «Советскому Иудушке-дурачку» и «Советскому Хлестакову» (куплеты, созданные под влиянием знаменитого чтеца и конферансье Николая Смирнова-Сокольского) аплодировала вся страна, номера Набатова звучали по радио.
Выезжая в годы Великой Отечественной войны в составе фронтовых бригад на передовую, маэстро Набатов пел «Фашистскую драпсодию» и рассказывал «Сказки энского леса», импровизируя, каламбуря и поднимая дух уходивших в бой советских солдат.
Набатовские выдумка и фантазия могли сравниться лишь с его энергией. Он сочинял и придумывал без конца, играя ритмами и жонглируя полутонами — его выразительные средства были невероятно выпуклы, а лексическая точность подчеркивалась абсолютно виртуозным перфекционизмом мимики.
Посрамляя своих эпигонов и подражателей, Набатов всякий раз появлялся на сцене в совершенно неподражаемом, уникальном образе денди с усиками — а-ля Адольф Менжу из чаплиновской «Парижанки», в костюме «с иголочки», и один-единственный жест его — в сторону сидящего за роялем брата Леонида — уже вызывал громоподобную овацию.
Кругом Набатов или Прототип Велюрова
Он успевал удивительно много. Перепархивая своей изящной худощавой фигурой с концерта в Колонном зале Дома Союзов, в котором он едко пародировал жизнь целого города, на концерт в Кремле, где его номер на бытовую тему почти всегда был центральным, Набатов успевал дать интервью в газету или написать статью в журнал. Его «Заметки эстрадного сатирика», в которых он писал, в частности, о развитии эстрадных факультетов в театральных вузах (эстрада в ту пору была «в загоне»), пользовались большой популярностью, а сочиненные им куплеты исполнялись и другими известными артистами.
Остроумный бонвиван и светский собеседник, Илья Набатов обладал не только изящными манерами, но и удивительно фактурной внешностью, которая была востребована также и в кино, где артист играл почти всегда иностранных героев. Кроме, разве что, музыкального фильма «В этот праздничный вечер…», в котором Набатов в окружении первых звезд советского искусства сыграл…самого себя.
Но как же жаль, что он так мало остался запечатлен на кинопленке! Но и как же прекрасно, что поздравительно-зубодробительный дуэт Набатова и Зиновия Гердта на 70-летии Леонида Утесова все же записали! А чего стоит посещение в «склифе» захворавшего Набатова Борисом Бруновым и Александром Левенбуком? Когда артист отказался даже от шкалика с коньячком, когда — о, ужас! — даже предложение: «А, может, девочку?», вызвало у мастера решительный отпор — «И думать не могу!» И тут как всегда остроумный Брунов нашелся: «Илья, Семеныч, а если не думая?!» — «А если не думая!..» — тотчас же воскликнул Набатов и, вскочив с постели, словно его там никогда и не было, пустился танцевать по палате, весело напевая:«А я, еврей, шагаю по Москве!»
Говорят, что именно он — Илья Семенович Набатов — стал прообразом Велюрова в «Покровских воротах» Михаила Козакова. И похоже, что так оно и есть. Больше некому.
Только не пытайтесь Набатову подражать. Сие бессмысленно и бесполезно. А вот учиться у него можно. Да еще как! Столько образов! И все — абсолютно разные! Настоящий человек-оркестр. Теперь так не умеют. Ну да не будем о грустном… Хотя бы из уважения к Мастеру. Ведь он так самозабвенно веселил нас. Слушайте, ну, ведь, до сих пор смешно!..
