Известный израильский музыковед, композитор и исполнитель начал записывать литургические и фольклорные произведения для горско-еврейской общины в 18 лет. Как фуга Баха привела в музыкальную школу, чем традиционное произношение молитв лучше современного израильского и почему детские лагеря полезнее научных конференций.
С магнитофоном в синагоге
— Вы посвятили немало лет документированию и изучению музыкального творчества горских евреев. С чего всё началось?
С детства. Естественно, раньше всего я соприкоснулся с традиционной музыкой. Мои дедушка с бабушкой родом из селения Арах, и мне пели колыбельные, позже на торжественных мероприятиях я слышал песни. А потом начал заниматься музыкой профессионально. Лет в 12 услышал, как приятель играет прелюдию фуги ре минор Баха, и это меня потрясло. Я захотел учиться музыке. Поступил на народное отделение, начал с аккордеона. Потом было музучилище, консерватория, академия музыки. Я учился в Азербайджане и Каире, был в Турции, изучал восточную и европейскую музыку, занялся композиторским творчеством…
— А в какой момент вернулись к горско-еврейской музыке?
Еще в Махачкалинском музучилище ‒ мне тогда было 18 лет. Я стал интересоваться песенной культурой горских евреев, мелодиями, которые слышал в детстве: колыбельные, свадебные, праздничные песни. Оказалось, что практически ничего из них не записано. На махачкалинском радио имелись записи народной музыки горских евреев, но литургическая отсутствовала. В Советской музыкальной энциклопедии творчеству горско-еврейских музыкантов посвящено несколько строк; музыковед Манашир Якубов написал статью о горской музыкальной традиции ‒ и всё.
Сначала я обратился к тете, потом к бабушке, Адосо Ильягуевой. Она, в свою очередь, уговорила знакомых исполнить фольклорные произведения, чтобы я их записал на магнитофон. Такие записи я делал с 1981 по 1999 год: с магнитофоном ездил в Азербайджан, Дагестан, Чечню, разъезжал по Израилю. Подобные мелодии базируются на двух-трех нотах, они привлекали меня не музыкально ‒ это дань памяти моему народу. Я отдал ей 20 лет жизни, опубликовал много статей, собрал подборку уникальных записей, выпустил несколько антологий.
— Сложно было уговаривать самых разных людей поделиться с вами знаниями?
Музыкальное наследие горских евреев состоит из трех основных частей: народное творчество, связанное с циклом жизни, религиозное и устное профессиональное. Под религиозным творчеством я подразумеваю как синагогальные молитвы, так и религиозные обряды, которые проводят дома. Я делал магнитофонные записи в синагогах Баку, в Дербенте, Махачкале, Кубе. Время было советское, некоторые раввины опасались, что их обвинят в пропаганде религии. Тем не менее со мной шли на контакт, потому что я посещал синагогу в Дербенте и меня знали.
— Расскажите подробнее о жанрах горско-еврейской музыки. Религиозное творчество ‒ это в основном части молитв, исполняемые нараспев?
Религиозный жанр состоит из нескольких подгрупп. Распевались и утренняя молитва шахарит, и послеполуденная минха. В субботу были другие мелодии. Не ритмические ‒ в синагогах не любили ритм, он ассоциировался с танцами, а не молитвой. Это речитация на определенный лад: для чтения Торы один, для, допустим, Свитка Эстер другой.
По субботам после чтения недельной главы Торы переходят к отрывку из книг пророков. Согласно традиции горских евреев, такой отрывок читают два человека: один исполняет оригинал на иврите, а второй переводит на джуури. Есть отдельные мелодии для чтения Торы, книг пророков, Свитка Эстер и т. д. Мелодии относятся к азербайджанским и иранским ладам.
Следующая подгруппа ‒ это литургические песнопения, так называемые пиютим. Изначально этот жанр родился в средневековой Испании и восточных странах, но были авторы пиютим и среди горских евреев.
— А что это были за домашние религиозные песнопения, о которых вы упомянули?
Это то, что называется паралитургика: проводится кидуш или авдала, исполняются традиционные застольные песни. В музыкальном отношении это выглядит минималистично и просто, как и в общинах бухарских, иракских, курдских и иранских евреев.
Кстати, в иврите у горских евреев свое произношение, отличающееся от современного израильского. Я до сих пор молюсь именно таким образом. Молитва на израильском иврите как-то не звучит, а когда перехожу на знакомое с детства произношение, глубинный смысл воспринимается в полной мере.
— Каким темам было посвящено народное творчество?
Прежде всего уточню, что горско-еврейская община была сельскохозяйственной. Этим она отличается от других общин. В одном лишь Дагестане горские евреи жили в 36 деревнях и селениях. Музыка была частью общей жизни, в деревнях со временем образовался огромнейший и богатейший еврейский репертуар. Религиозное пение было прерогативой мужчин, но на семейных торжествах пели женщины.
Музыка охватывала весь жизненный цикл: рождение, обрезание, свадьба, похороны. Эта музыка, да и вообще весь быт горских евреев, не поддается привычному делению на «религиозная» и «нерелигиозная». Песни сочинялись на джуури, иногда на азербайджанском, и колыбельные, и свадебные. Последние, кстати, не обязательно радостные: есть церемония прощания невесты с домом родителей, ей посвящены печальные песни.
Горские евреи в СССР тщательно сохраняли традиции. Они уходили в горы, и традиции оставались у них в жизни, не только в книгах. Всё, что знаю лично я, – от мамы, бабушки, дедушки. «Это молочное, это мясное, это не ешь, то не тронь» ‒ всё от них.
— Понятно, что музыка конкретной общины не рождается в вакууме, на нее влияют соседние народы. Какое влияние прослеживается в горско-еврейской?
Музыкальные традиции джуури восходят к иракской музыке. В древности горские евреи учились в Багдаде, а потом в Константинополе.
Слезы на глазах
— Как развивалась ваша творческая биография после отъезда?
Приехав в Израиль и продолжив свое исследование в рамках Еврейского университета в Иерусалиме, я получил грант от Мемориального фонда еврейской культуры (Memorial Foundation for Jewish Culture) и издал свою первую книгу о горских евреях в музыке. При Бар-Иланском университете открыл школу восточной музыки ‒ раньше ей никто на академическом уровне серьезно не занимался. Я преподавал в колледже «Сапир», в центрах восточной музыки в Иерусалиме и в Тель-Авиве; иногда даю лекции и провожу мастер-классы, в репертуар своих студентов часто ввожу произведения на джуури. Написал несколько хоровых обработок народных песен горских евреев, их часто исполняют женский вокальный ансамбль «Сирены» и другие хоровые коллективы Израиля.
Сам я играю на таре (струнный щипковый инструмент, искусство игры на котором внесено в список культурного наследия ЮНЕСКО. ‒ Прим. ред.); на этом инструменте играл мой дядя, а я продолжаю традицию предков. На концертах мы с сыном Марком Элияху исполняем собственные оригинальные сочинения, но часто включаем в программу и мелодии горских евреев: например, некоторые пиютим в моей профессиональной обработке. Так или иначе, на наших концертах всегда можно услышать что-то, что напоминает о горах Кавказа. Эта музыка трогает слушателя, и наши концерты собирают полные залы как в Израиле, так и в других странах.
— Ваши начинания поддерживают какие-либо общинные структуры?
К сожалению, не особенно. В Еврейском университете мою книгу, вышедшую на иврите и английском, планировали перевести на джуури ‒ искали деньги для перевода, обращались в еврейские общины, но так и не нашли. Организации горских евреев часто проводят конференции, а надо устраивать лагеря, учить детей, проводить концерты и мастер-классы. У нас ведь свои традиции, даже свои названия праздников.
Но я верю в связь поколений. Мой сын Марк Элияху ‒ очень известный музыкант, он играет на каманче. Это популярный среди горских евреев инструмент, своего рода древняя восточная скрипка, на нем играл мой дедушка. Марк сам к этому пришел: поначалу играл на скрипке, учился в Греции у известного мастера игры на лире и там же услышал каманчу. Я нашел сыну известнейшего преподавателя Адалята Вазирова. И Марк, абсолютно израильский мальчик, в 16 лет поехал в Баку и два года обучался игре на каманче.
Просмотры выступлений Марка доходят до 40 миллионов, он очень известен в Израиле и в мире, написал много музыки для фильмов. Все знают, что он из горско-еврейской семьи. Я думаю, что это достойное продолжение.
— Какую музыку вы слушаете в свободное время для удовольствия?
И иранскую, и арабскую, и современную европейскую, и джаз, и поп, и рок. Но когда слышу родные горские мотивы, на глаза сразу наворачиваются слезы.
Борис Эмануилов
Фото Ильи Иткина
Источник: 5782-Еврейский журнал
