На церемониях, посвященных дню убийства Ицхака Рабина, пятый премьер-министр Израиля часто описывается в упрощенных банальных терминах: «воин, превратившийся в миротворца». Такой образ может затушевать подлинное наследие Рабина, его реализм в области национальной безопасности, упакованный в обнадеживающий идеализм.
Рабин родился в Иерусалиме в начале британского мандата и был ребенком лейбористского сионизма с его духом первопроходца, коллективистскими ценностями и патриотическим пылом. Но, несмотря на исповедуемый движением эгалитаризм, Рабин вырос в среде рабочей элиты.
Его мать, Роза, известная как «Красная Роза», была видной активисткой профсоюзной федерации «Гистадрут», еврейской военизированной организации «Хагана» и тель-авивской муниципальной политики.
Сын Ицхак пошел по ее стопам. Он был членом социалистического сионистского молодежного движения «Ханоар Хаовед» и учился в знаменитой сельскохозяйственной средней школе «Кадури», где студентам внушали, что обработка земли — это высшая реализация сионизма.
Но Рабину не суждено было стать кибуцником.
Во время арабского восстания (1936-39), обнажившего огромные проблемы ишува в области безопасности, 14-летний Рабин прошел военизированную подготовку в «Хагане». В 1941 году он поступил на службу в недавно созданный «Пальмах», ударный отряд «Хаганы», а к 1947 году уже был главным оперативным офицером.
Во время Войны за независимость (1948-49) первый премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион распустил «Пальмах». Многие считают, что он сделал это по политическим причинам, поскольку «Пальмах» отождествлялся с левой оппозиционной партией «Мапам». Однако, в отличие от многих командиров «Пальмаха», ушедших из ЦАХАЛа, Рабин остался в армии.
Он поднялся по служебной лестнице, став полным генералом в возрасте 32 лет (1954), главой Северного военного округа (1956) и начальником Генерального штаба (1964). Последнее назначение было сделано вторым премьер-министром Израиля Леви Эшколем. Некоторые сомневаются, что Бен-Гурион, если бы он остался премьером, продвинул бы бывшего пальмахника на высший пост в армии.
Кульминацией военной карьеры Рабина стал триумф Израиля в Шестидневной войне в июне 1967 года. Рабин командовал ЦАХАЛом в годы, предшествовавшие конфликту, и именно под его руководством вооруженные силы Израиля превратились в грозную военную машину, которая сделала возможной решающую победу.
После демобилизации Рабин стал послом Израиля в Вашингтоне (1968-73). Он завоевал репутацию умелого дипломата, установив прочные рабочие отношения с Белым домом, хозяином которого в то время был Ричард Никсон (некоторые американские евреи считали, правда, что Рабин был слишком близок к критикуемому президенту-республиканцу).
Генри Киссинджер, который был советником Никсона по национальной безопасности, так охарактеризовал посла Израиля: «Рабин обладал многими выдающимися качествами, но дар человеческих отношений не входил в их число. Если бы ему преподнесли подарок в виде всех ВВС США, он бы (а) отнесся к этому с пониманием, что наконец-то Израиль получил по заслугам, и (б) нашел бы в самолетах некоторые технические недостатки, которые сделали бы его принятие неохотной уступкой нам».
Неудачи Войны Судного дня 1973 года вывели Рабина в лидеры страны. Премьер-министр Голда Меир ушла в отставку в 1974 году, и лейбористам нужен был новый «знаменосец», не запятнанный ошибками войны. Рабин был выбором старейшин партии, и он победил Шимона Переса во внутреннем голосовании. Их соперничество будет влиять на израильскую политику в течение следующих 21 года.
Первый срок Рабина на посту премьер-министра имел свои достижения, в частности, израильско-египетское Синайское временное соглашение (1975) и успешная спасательная операция в Энтеббе (1976), но в целом это было беспокойное премьерство. Произошли кризис «переоценки» с администрацией Джеральда Форда, серия коррупционных скандалов, поразивших правящую партию «Авода», и бесконечные препирательства между Рабином и бывшим министром обороны Пересом.
За несколько недель до выборов 1977 года Рабин подал в отставку с поста премьер-министра: стало известно, что его жена Лея имела счет в иностранном банке, что противоречило законодательству. Благодаря этому шагу он не привел «Аводу» к первому в ее истории поражению на выборах.
Находясь в оппозиции к Пересу как новому лидеру лейбористов и будучи свободным от требований высокого поста, Рабин нашел время для написания мемуаров, в которых содержались яростные нападки на характер Переса (чем охотно воспользовался «Ликуд»).
Рабин вернулся в кабинет министров, когда был назначен министром обороны в правительстве национального единства «Аводы»-«Ликуда», сформированном после выборов 1984 года. Он занимал этот пост в течение следующих шести лет, укрепив свой статус «мистера Безопасность». Грубая прямолинейная манера Рабина, проявившаяся во время первой интифады, когда он приказал войскам «ломать руки и ноги» палестинским бунтовщикам, полюбилась многим избирателям и одновременно оттолкнула левых.
После распада правительства национального единства (1990) и возвращения лейбористов в оппозицию Рабин успешно поборолся с Пересом за лидерство в партии, а затем привел партию к победе на выборах в Кнессет в 1992 году. Лейбористы получили 44 места против 32 у Ликуда.
Прорыв в соглашении Осло с палестинцами стал главным вопросом второго премьерства Рабина. Перес, теперь уже министр иностранных дел, с энтузиазмом воспринял этот процесс, в то время как Рабин сохранял здоровую осторожность и скептицизм. В 1994 году оба были удостоены Нобелевской премии мира за свои усилия, наряду с лидером ООП Ясиром Арафатом.
Убийство Рабина от рук ультраправого еврейского фанатика, произошедшее сразу после митинга за мир в Тель-Авиве, породило образ убитого премьер-министра как мученика за мир.
Однако Рабин никогда не был человеком, демонстрирующим показное сочувствие. Он подчеркивал важность усиления безопасности и обязанность палестинцев бороться с терроризмом. В отличие от ЦАХАЛа, говорил он, ПА может действовать безжалостно без ограничений, налагаемых израильской судебной системой и правозащитным сообществом.
Более того, в последней речи Рабина перед Кнессетом, произнесенной за месяц до его убийства, он сформулировал видение мира с окончательным статусом, в котором палестинцы будут довольствоваться «меньшим, чем государство», и в котором Израиль «не вернется к границам 4 июня 1967 года». Границей безопасности Израиля останется долина реки Иордан «в самом широком смысле этого слова».
Рабин призвал расширить Иерусалим, включив в него Маале-Адумим на востоке и Гиват-Зеэв на севере. Поселения в «Гуш-Эционе, Эфрат, Бейтар и другие будут включены в состав Израиля», считал он.
Такая позиция соответствует прагматичному сионизму Рабина, который всю жизнь придерживался принципа безопасности. Именно это, а не какое-то искусственное создание, является подлинным наследием Рабина, которое следует чтить в годовщину его убийства.
Jerusalem Post, перевод Ильи Амигуда
