В прокат выходит новый фильм Романа Полански о деле Дрейфуса, одном из самых известных и важных для истории Европы судебных процессов. Полански, который более 50 лет скрывается от американского правосудия, в деле 125-летней давности интересует не столько даже образ жертвы, а то, с какой легкостью герои и злодеи меняются местами, никак не меняя общество.
5 января 1895 года на плацу парижской Военной школы перед строем в парадных мундирах было оглашено решение военного суда по делу капитана Дрейфуса. По версии следствия, Альфред Дрейфус передавал немецким дипломатам информацию о новейшей французской гаубице. В то зимнее утро с признанного виновным Дрейфуса сорвали знаки различия: с мундира — пуговицы, с кепи — кокарду, саблю вынули из ножен и сломали о колено. Казалось, всё кончено.
Разжалованный офицер в последний раз заявил о своей невиновности и верности французской армии, и его слова потонули бы в гневных криках толпы, если бы их не записали журналисты. Особой веры Дрейфусу не было. Да и как верить? Его, рожденного в оккупированном врагом эльзасском Мюлузе еврея, обвиняли Генштаб и армия — оплот французского государства. Спустя четверть века после войны 1870-го во Франции еще свежа была рана позорного поражения от Пруссии, и любой намек на Эльзас и Бисмарка действовал на французов как красная тряпка на быка. Суд благодарно закрыл глаза на то, как обвинение подтасовало улики, накрутило экспертов и переписало показания,— вина Дрейфуса была доказана его происхождением.
После гражданской казни о Дрейфусе постарались было забыть, но несостыковками в материалах дела заинтересовался новый начальник военной разведки подполковник Пикар (Жан Дюжарден), которого Роман Полански сделал главным героем своего фильма. Пикар в исполнении Жана Дюжардена — служака, усач, фехтовальщик, холостяк, стихийный антисемит, словом, сын века, ничем особым не выделяющийся из ряда сослуживцев, полная противоположность сухарю Дрейфусу (традиционно играющий романтических героев Луи Гаррель успешно перерождается в честного, но душного типа). У Пикара, который погрузился в дело Дрейфуса на пять лет и, кажется, сам того не ожидая, погрузил в него все европейское общество, конечно, было свое понятие о долге и чести мундира. Но, кажется, по версии Полански хождению строем он скорее предпочитал пикники с буржуазными друзьями, любовницу (прекрасная второстепенная роль жены Полански Эмманюэль Сенье) и уверенный карьерный рост (и то сказать — принципиальная позиция по Дрейфусу в итоге сделает его военным министром). Такой, далекий от героического, образ Пикара и необходим Полански. Дело Дрейфуса принято считать одной из важнейших вех в печальной истории европейского антисемитизма. Но режиссеру, который мальчиком выжил в Краковском гетто, куда важнее еврейского вопроса — показать работу механизма общественной истерии. То, как большинство, всегда ищущее и всегда находящее козла отпущения, сначала наталкивается на честолюбивого одиночку, а потом рядом с ним появляются другие, и в итоге механика огромной государственной машины идет вразнос от нескольких разболтавшихся винтиков. Торжествует справедливость или нет, молчаливое большинство никогда не покинет зону своего комфорта и в проигрыше всегда будет несколько человек, осмелившихся подать голос.
Международное прокатное название фильма «Офицер и шпион» (не только русское, но и англоязычное) несколько снижает пафос оригинального заголовка, позаимствованного у знаменитого, облетевшего весь мир открытого письма Эмиля Золя «Я обвиняю». Сцена, в которой примкнувший к «дрейфусарам» писатель выслушивает прибывшего из Туниса подполковника Пикара,— поворотный момент фильма, и Полански фиксирует его с ясно ощутимой торжественностью: слово может многое изменить. И «я» в названии фильма ничуть не менее важно, чем «обвиняю». Полански в этом году стукнет 87 лет, и он хорошо знает не только каково быть обвиняемым и виновным (больше пятидесяти лет он скрывается от американского правосудия), но и на своей шкуре испытал, что значит быть объектом преследования (справедливого или нет; в 1970-х это решал суд, сегодня — твиттер). Общественная кампания против Полански возобновилась на волне #MeToo и обвинений Валентин Монье, которая заявила об изнасиловании 44-летней давности, что едва не привело к отмене премьеры в Париже. Все это, конечно, корректирует восприятие фильма, придавая ему болезненную глубину.
После публикации письма «Я обвиняю» ситуация в деле Дрейфуса не сразу, но все же начала меняться. И Полански, который давно вынашивал этот свой замысел и заразил своим желанием писателя Роберта Харриса (вместе с ним они делали «Призрака»), с интересом наблюдает за тем, как выступившие против системы и едва не ставшие ее жертвами Пикар и Золя превращаются в азартных мстителей. Его завораживает динамика качелей общественного мнения, то, что обществу, по сути, все равно — кого выбирать в жертву. Полански фиксирует это хладнокровно: при всей неожиданности постановочного размаха фильм не упрекнешь в излишней эмоциональности. В нем не так уж много прочувствованных диалогов, нет программных монологов (как, например, в только что вышедшем «Деле Ричарда Джуэлла» Клинта Иствуда на схожую тему), нет и саспенса, свойственного судебным драмам. Как и гонимый Дрейфус, «Офицер и шпион» суховат (его сдержанность, заложенная в драматургии, выдержана и в операторских решениях Павла Эдельмана, и в цветокоррекции). Это блистательный фильм, но блеск его сдержан, спокоен и старомоден, как блеск оружейной стали.
Полански показывает дело Дрейфуса глазами его непосредственного участника, а для него одинаково важны и разговор с любовницей, которую обманутый муж отлучил от детей и выгнал из дома, и роковая дуэль с подделавшим улики подполковником Анри (тут-то и выяснилось, что на стороне Пикара не только правда, но и бог). Погружение в жизнь героя создает эффект остранения, благодаря которому и зрители могут встать над схваткой, увидеть героев и злодеев просто людьми, жизнь которых идет своим чередом. В конце концов, все эти люди, хорошие и плохие, давно мертвы и равны. И повседневность замечательно банализирует не только зло, но и добро.
В прокате с 6 февраля
