Номинированный на премию «Грэмми» проект возрождает песенное творчество, описывающее испытания евреев во время Второй мировой войны. Концерты проходят в подвальном помещениив центре Тель-Авиве. Зрители сразу погружаются в атмосферу идишкайта: перед началом концерта их просят выключить мобильные телефоны, причем объявление звучит на идише.
Спустя более 70 лет после того, как эти песни были написаны, их возрождает канадская исследовательница Анна Штерншис, эмигрантка из России. Результатом ее работы является коллекция еврейских песен под названием Yiddish Glory, сообщает Times of Israel.
Перед своей гибелью многие евреи, носители идиша, написали песню. Перед тем как идиш был уничтожен, на нем пели», — говорит Штерншис, специалист по советскому идишскому фольклору и устной истории, профессор Университета Торонто.
Во время войны и вскоре после ее окончания группа еврейских музыковедов во главе с Моисеем Береговским записала сотни недавно созданных песен на идиш. В 1944-1945 годах Береговский ездил с экспедицией в места еврейских гетто. От немногих узников, оставшихся в живых, он записал семьдесят песен, созданных и звучавших в среде обречённых. Эти материалы легли в основу его работы о еврейском фольклоре военного времени.
В первые послевоенные годы Береговский задумал и подготовил к печати ещё целый ряд монографических статей по еврейскому фольклору, а в Киевской консерватории возобновил курс музыкального фольклора народов СССР.
В августе1950 года он был арестован и приговорен к 10 годам заключения в лагерях особого режима. Отправлен в лагерь под Тайшетом. Выпущен в 1955 г. «по недугу». Больше года боролся за свою реабилитацию. Прокуратура СССР дважды после смерти Сталина пересматривала дело М. Я. Береговского и дважды отвечала, что он был осужден правильно. 11 июля 1956 года реабилитирован.
Последние годы прожил, приводя в порядок свои рукописи для передачи в архив. Умер от рака легких 12 августа 1961 года. Похоронен на Байковском кладбище в Киеве.
Интересна история фонографической коллекции киевского Института еврейской культуры. Э. М. Береговская пишет: «Когда отец приступил к работе в Институте <…>, там не было никаких материалов по музыкальному фольклору. Началось энергичное целеустремленное собирание. К началу войны фонотека фольклорной секции насчитывала свыше 1200 фоноваликов — около трех тысяч записей, из которых более 600 отец фонографировал лично. Было собрано также большое количество записей нотных, произведенных на слух непосредственно от исполнителей — до 4 000 номеров».
«Фонографическая коллекция, вывезенная оккупантами в Германию, была обнаружена там при наступлении наших войск и возвращена её законному хозяину — Кабинету еврейской культуры. Фашисты расстреляли в Бабьем Яру всех киевских евреев, но тщательно инвентаризировали и эвакуировали, отступая, валики с записями еврейской народной музыки. Хрупкие эти восковые валики оказались очень прочными — они пережили Гитлера. А вот Сталина не пережили — при ликвидации Кабинета еврейской культуры эта уникальная коллекция сгинула, как и все остальные материалы, собранные в кабинете еврейского фольклора. Говорят, что валики вывезли на грузовике за город и разбили».
Однако, как выяснилось впоследствии, коллекция на самом деле не пропала. В более поздней статье Э. М. Береговская уточняет: «И записи на валиках, которые отец сосредоточил в Кабинете еврейской культуры, не сгинули, как он сам полагал, и даже переписаны частично на компакт-диски в Институте проблем регистрации информации Академии Наук Украины. А в перспективе — полная перезапись всех валиков. Каталог фоноваликов из коллекции М. Береговского внесен среди прочих культурных ценностей в Золотую Книгу ЮНЕСКО.
Там на них наткнулась Анна Штерншис, занимавшаяся исследованием довоенной еврейской культуры в СССР.
Штерншис решила вновь записать эти песни и привлекла в качестве вокалиста известного музыканта Псоя Короленко.
«Это не личные дневники, это песни, — отметил короленко перед своим выступлением в Тель-Авиве. Хотя их создатели, вероятно, не рассчитывали, что их кто-нибудь услышит, песни существуют для того, чтобы их петь».
Концерт начался с песни «Бабий яр», написанной, вероятно, очевидцем уничтожения киевских евреев в сентябре 1941 года.
«О Бабьем Яре написаны не одна песня и не одно стихотворение, в том числе и на идиш. Многие из них — на очень высоком литературном уровне. Разумеется, о тексте нашей песни этого сказать нельзя. Она очень простая. Скорее всего, ее автор написал стихотворение потому, что писать рассказ в прозе ему казалось еще сложнее. Но мы не можем игнорировать эти голоса, потому что иначе их так никогда никто и не услышит», — убеждена Анна Штерншис.
Уже с 1943 года советская пропаганда решила не фокусироваться на теме страданий именно еврейского народа и считать их лишь элементом общих страданий советского населения. Но те, кто сочинял эти песни в гетто, инструкций не читали, и поэтому там говорится именно о том, что переживают евреи.
Следует отметить, что и в новорожденном Израиле культура на языке идиш не поощрялась, ведь тогдашние лидеры государства стремились сплотить нацию на почве иврита и вычеркнуть из ее коллективной памяти все, связанное с диаспорой. Приверженность идишу сохранили в основном ортодоксальные хасидские общины и немногие секулярные энтузиасты этого языка.
Для Анны Штерншис важно, что этот концерт проходит именно в еврейском государстве: «Люди, сочинившие эти песни, мечтали об Израиле, но почти никто из них не стал свидетелем его создания. Вместо них свидетелем стала написанная ими музыка».
