Маэстро рассказывает трогательную историю молодости, рассуждает о судьбе джаза в России и вспоминает счастливые семейные еврейские застолья.
А.: Игорь Михайлович, у вас очень слаженный оркестр. Прекрасное звучание, да и сами музыканты выглядят довольными, нет в их глазах тяжести будней. И все-таки скажите, трудно сегодня собрать коллектив из достойных и в то же время дисциплинированных музыкантов?
И.Б.: Я думаю, собрать хорошую команду трудно не только музыканту, но и вообще руководителю любого офиса. Музыканты — люди свободолюбивые, ленивые. По большому счету, у меня с дисциплиной проблем нет, но есть один контрабасист, который частенько опаздывает. А сегодня вокруг много талантливых исполнителей, и те, кто играет в моем коллективе, конечно, понимают, что свято место пусто не бывает. Другое дело, когда я сам был молодым и собрал группу в Ленинграде, в которой с трудом объединил сильнейших музыкантов города. Они друг с другом не ладили, и мне стоило большого труда найти с ними общий язык. И делать это приходилось, поскольку в них, в талантах, был большой дефицит. Сегодня другое время — есть выбор.К.: Вы относитесь к числу людей, которые всегда отвечают на телефонные звонки. Об этом я сужу по нашему с вами общению на протяжении четырех месяцев. Скажите, а не хочется вам иногда отключить мобильник?
И.Б.: Я это делаю периодически и скажу вам: никаких катаклизмов за это время не происходит. Проверено.
А.: А Путин звонит вам?
И.Б.: Да.
А.: А как вы понимаете, что это от него звонок?
И.Б.: Как правило, номер не высвечивается.
К: А часто звонит?
И.Б.: Не очень. Мы чаще видимся даже. И если нужно что-то обсудить, то на это всегда находится время. Но мне-то много не надо, для меня важно, чтоб звучал джаз, чтоб проекты эти имели поддержку, и она со стороны государства сегодня, слава Б-гу, есть. Таким образом, джаз перестает быть изгоем, которым он почему-то был долгое время. Но я вам скажу: государство в этом не виновато. Многие люди считают, что джаз — это американское искусство. Причем я знаю, что сами они его и не любят, и не разбираются в нем. Но признаться в этом не могут, зато считают своим долгом сказать, что у нас его играть не могут. На самом деле это не так. Сегодня есть много молодых людей, серьезно занимающихся этим видом музыкального искусства, которые уже проявили себя на международной арене. Многие смогли попробовать свои силы в той же Америке, набрались опыта, чему-то обучились за океаном. Но также многие из них вернулись в Россию, потому что, повторюсь, сегодня для реализации своего мастерства у них здесь есть прекрасные возможности. Так что с Владимиром Владимировичем нам есть о чем поговорить. А по поводу звонков — да, вот недавно тоже звонил, поздравил с 60-летием.
А.: Вы коренной ленинградец, с 1984 года живете в Москве, потом уехали в Америку. Сегодня, находясь в Москве, ностальгируете по Нью-Йорку или Питеру?
И.Б.: Приезжая в Питер, я, безусловно, получаю эстетическое, моральное и физическое удовольствие от того, что дышу воздухом этого города, от всего, что вижу. Это мой самый родной город. Я знаю в нем все проходные дворы (смеется). Но и Москву я люблю. Когда мы с отцом впервые приехали в Москву на машине, я, как только увидел Кутузовский проспект, так сразу и влюбился. Потом в Ленинский, в улицу Горького. И не люблю Нью-Йорк, но хорошо знаю Манхэттен — в каких только клубах не играл там! Но тем не менее скоро гастроли, и я хотел бы повидаться там со своими друзьями. И обязательно возьму с собой кроссовки, чтобы побегать в Центральном парке.
К.: Как вы проводите субботы?
И.Б.: Могу покаяться, что не должным для еврея образом. Мой еврейский папа не воспитывался в еврейских традициях. Он рано потерял отца, а его мама пыталась забыть, что она еврейка, и никаких еврейских праздников не отмечала, хотя прекрасно говорила на идиш. Вся еврейская жизнь у нас в семье заключалась в веселье, застольях, в которых принимали участие друзья семьи еврейского происхождения.
А.: А вы помните, когда пришли впервые в синагогу?
И.Б.: Да, это было в Ленинграде. Я встречался с девушкой, у которой кто-то из родителей был евреем, и она попросила, чтобы я на день рождения подарил ей Маген-Довид. А где можно было в эпоху Советского Союза в 1983 году купить Маген-Довид? Практически нигде. Вот я и пошел в синагогу. Пришел, а там все танцуют. Не помню, какой был праздник, помню, что тоже пустился в пляс. И во время этого веселья увидел парня, который тоже учился в училище имени Мусоргского по классу виолончели. Он удивился мне и спросил, что привело меня сюда. Я сказал, что хочу купить Маген-Довид любимой девушке на день рождения, после чего он снял с себя Маген-Довид и отдал мне…
Фото: jazzhelicon.ru
К.: Очень трогательная история… Игорь Михайлович, какие планы вам хотелось бы осуществить в ближайшем будущем?
И.Б.: Скоро будет отмечаться 100-летие советского джаза, хочется поднять это событие на другую высоту. Джаз — он был как нелюбимая падчерица, но тем не менее пробил себе дорогу. Он везде проникает, но все-таки я считаю, что он не получил должного внимания и правильного отношения к нему — того, которого заслужил. А ведь нашими композиторами написано немало настоящей джазовой музыки.
А.: Желаю вам и вашим единомышленникам успеха на этом поприще, благодарю вас за встречу и в заключение хочу сказать, что вы удивительно легко и просто говорите о вещах глубинных, вы человек и глубокий, и легкий одновременно.
К.: И это абсолютно еврейская черта.
Беседовали Андрей и Кирилл ЭЙХФУСЫ
СПРАВКА
Игорь Бутман родился в 1961 году в Ленинграде. Окончил музыкальное училище им. Мусоргского по классу саксофона (1981), музыкальный колледж Беркли в Бостоне (1989). С 1996 года живет в Москве. Продюсер многих джазовых фестивалей в России и за рубежом. Народный артист РФ (2011). Лауреат Государственной премии РФ (2003).
