Несколько месяцев назад в детской больнице «Ассута» в Тель-Авиве произошел неприятный казус: в матку женщины, проходившей процедуру экстракорпорального оплодотворения, был помещен не тот эмбрион. Ребенок родился, но его генетические родители не были определены, что ставит интересные вопросы, связанные с этой процедурой.
Сегодня большинство галахических авторитетов в целом положительно относятся к новым вспомогательным репродуктивным технологиям, хотя и накладывают ограничения на их использование.
Однако так было не всегда.
Еврейский взгляд на искусственное оплодотворение
Когда впервые были разработаны технологии искусственного оплодотворения (ИО), многие религиозные деятели протестовали по различным юридическим и идеологическим причинам. Некоторые возражали против метода получения спермы от мужа, который обычно включает в себя определенную форму мастурбации, вызывающей эякуляцию.
Расточительное семяизвержение (хашхатат зера) запрещено еврейским законом, примером чему служит библейский эпизод с Онаном, давший название понятию «онанизм». Каббалистические источники еще сильнее подчеркивают этот запрет, что привело к тому, что некоторые галахические авторитеты полностью запретили ИО именно по этой причине.
Более мягкий подход к сбору спермы для тестирования и осеменения утверждает, что ее выброс с целью деторождения не считается «расточительством». Решающие органы, придерживающиеся этого подхода, основывали свои позиции, в частности, на средневековых раввинских источниках, которые допускали пролитие семени для какой-либо сверхважной цели.
Жаркие дебаты разгорелись, когда для лечения бесплодия потребовалось использовать сперму донора (AID). Раввин Иммануил Якобовиц, например, осуждал «механический» характер искусственного воспроизводства вне брака, в то время как другие утверждали, что это сродни прелюбодеянию. Еврейский закон признает только естественное отцовство, созданное биологическим родителем, таким образом, делая неизвестного донора спермы законным отцом.
Поэтому некоторые знатоки запрещали ИО с помощью донорской спермы, опасаясь, что ребенок может случайно оказаться вовлеченным в кровосмесительные отношения.
Однако другие ученые во главе с раввином Моше Файнштейном решительно возражали против любых утверждений о том, что ИО является юридическим эквивалентом прелюбодеяния, утверждая, что для нарушения этого строгого запрета должны иметь место физические сексуальные отношения. Чтобы избежать опасений по поводу случайной кровосмесительной связи, добавил он, следует использовать сперму донора нееврея, отцовство которого не признается, если от его семени родится ребенок у еврейки. Другие авторитеты добавляли, что нет ничего отвратительного в том, чтобы бесплодные пары использовали искусственное оплодотворение, при условии, что они эмоционально и психологически готовы к такой процедуре.
Это стало доминирующей позицией в раввинских кругах, что позволило появиться на свет несметному количеству еврейских детей.
В отличие от мужского вклада в лечение бесплодия, который четко определен, у женщин существует несколько стадий репродуктивной активности: овуляция, зачатие, беременность и роды, что создает сложные вопросы относительно материнства, когда две женщины участвуют в процессе. Из-за этих сложностей раввин Элиэзер Вальденберг полностью выступал против экстракорпорального оплодотворения, даже если муж пожертвовал сперму, а жена - яйцеклетку и выносила ребенка до срока. Он выступал против «неестественности» этого процесса и утверждал, что дети, рожденные в его результате, не имеют законных родителей. Однако эта позиция была отвергнута большинством экспертов, включая раввина Авигдора Небенцаля, который утверждал, что мы не должны полностью отвергать технологии, помогающие парам размножаться.
Многие предлагали определить законное родительство, используя парадигму усыновления. Хотя многие еврейские источники превозносят пары за усыновление детей, еврейский закон гласит, что биологические отец и мать сохраняют свой статус законных родителей, хотя усыновившая пара получает определенные права и обязанности. Таким образом, усыновление служит прецедентом для определения отцовства на основе естественных родителей. Когда генетическая мать не только дает яйцеклетку, но и вынашивает ребенка до срока, еврейский закон признает ее законной матерью, даже если ребенок сразу же усыновляется.
Более сложный случай включает в себя сценарии, в которых одна женщина жертвует яйцеклетку, которая подвергается экстракорпоральному оплодотворению и затем имплантируется другой женщине (суррогатной матери). В случаях «донорства яйцеклетки» носителем является жена донора спермы, а донор яйцеклетки не играет никакой роли. В случае «гестационного суррогатного материнства» сторонняя женщина вынашивает эмбрион, созданный из спермы и яйцеклетки пары (или, возможно, других доноров).
Раввин Шмуэль Вознер запретил любую форму донорства яйцеклеток или гестационной беременности, поскольку это вызывает путаницу в личных родословных и приводит к многочисленным проблемам со здоровьем и моралью. Тем не менее, многие ученые утверждают, что донорство остается допустимым, когда другие способы оплодотворения не дали результатов, хотя они также требуют строгого регулирования этого процесса. Хотя недавняя путаница еще требует дальнейшего расследования, похоже, что более строгий контроль мог бы предотвратить эту ошибку.
Решающие органы разошлись во мнениях относительно того, на каком этапе развития материнство становится установленным. Одним из непосредственных последствий этого вопроса является вопрос о том, нуждается ли ребенок в гиюре, поскольку статус ребенка как еврея вытекает из еврейства его законной матери.
Ранее многие утверждали, что материнство устанавливается в момент родов, т.е. женщина, родившая ребенка, является его законной матерью. Позднее все большее число галахистов стали утверждать, что материнство определяется в момент оплодотворения, т.е. генетическая мать является законной матерью. В последние годы маятник несколько качнулся в пользу биологической матери. Другие считают, что в некоторых случаях у ребенка есть два законных родителя, что запрещает человеку вступать в брак с братьями и сестрами от матери-донора и биологической матери.
Учитывая этот продолжающийся галахический спор, главный раввин Давид Лау мудро постановил в деле «Ассуты», что, поскольку мы можем определить родную мать, но не генетическую мать, матерью должна считаться первая. Это было мудрое решение, даже если надеяться, что раввинат сможет успешно прийти к какому-то соглашению по более широкому вопросу, чтобы каждый ребенок, рожденный от донорства яйцеклеток и суррогатного материнства, имел четкий статус.
Jerusalem Post, перевод Ильи Амигуда
