23 февраля  исполнилось 140 лет со дня рождения великого русского художника Казимира Малевича. Впрочем, президент Украины не так уж неправ, когда объявил о том, что Малевич – украинский художник. Дело в том, что до 17 лет родившийся в польской семье Малевич жил в Конотопе, а в 1895-1896 г. посещал рисовальную школу Мурашко в Киеве, где учился у художника Н.К. Пимоненко.

О Николае Корнильевиче Пимоненко, а вернее, о его знаменитой картине  «Жертва фанатизма» (1899), находящейся в экспозиции  Харьковского художественного музея,
и пойдет речь.

Мне неоднократно доводилось видеть репродукции картины, но непосредственное созерцание пронизанного болью и трагизмом полотна производит сильнейшее впечатление.  Вместе с художником зритель переживает леденящий ужас ожидания смерти молодой девушки, вся вина которой состояла только в том, что она полюбила.

Основой сюжета картины послужил реальный случай в местечке Кременец Волынской губернии, когда  односельчане избили еврейскую девушку, полюбившую православного юношу-кузнеца. История поразила художника. Он бросился в Кременец, где сделал множество эскизов к картине, многочисленные зарисовки пейзажа. Он хотел тщательно подготовиться к написанию этой картины, стараясь сделать ее максимально правдивой.

Но, согласно украинским источникам, еврейская община была настроена враждебно к художнику, потребовав от него убраться. Пимоненко пришлось обратиться за помощью и охраной к начальнику местной полиции, пообещав написать еще одну картину, уже  лично для него. Теперь картина «Поход» («Проводы казаков») хранится в Национальном художественном музее Киева.

Отметим, что художники-неевреи часто изображали евреев нейтрально, а иногда и с большой теплотой. Но так было отнюдь не всегда. Впрочем, предоставим слово известнейшему российскому биологу и еврейскому общественному деятелю Залману Самуиловичу Кауфману, к сожалению, совсем недавно скончавшемуся и не дожившему двух лет до своего столетия. Он пишет в своей книге «Евреи в творчестве нееврейских художников» (2012): «В отличие от большинства художников, изображавших те или иные стороны еврейской жизни, и, в общем-то, сочувственно относившихся к их своеобразной и нелегкой жизни, Пимоненко выступил как обличитель религиозной нетерпимости, религиозного фанатизма, национальной замкнутости евреев. В картине изображена реакция обитателей местечка на переход одной из них в христианство. Молодая, красивая и смертельно перепуганная девушка стоит, припертая разъяренной толпой к забору. Изорвана блузка, растрепаны прекрасные волосы, растерянность и отчаяние на лице. Не провалиться сквозь землю, не уйти, не укрыться... Рядом опозоренные несчастные родители, проклинающие свою дочь. С этих пор она для них уже больше не существует».

Отметим, однако, что девушка могла просто полюбить нееврея и именно за это подвергалась страданиям. И в самом деле, хотя некоторые исследователи указывают на крестик на шее девушки, обнаружить его довольно сложно, несмотря на многократное увеличение фрагментов картины. Поэтому, вероятно, дело все же в чистой девичьей любви. Но в любом случае, чтобы выйти замуж за кузнеца, ей пришлось бы креститься, и поэтому настроение общины можно понять: любая еврейская община всегда резко реагировала на подобные случаи, считая крещение, по каким бы то ни было причинам, предательством и соблюдала по выкресту траур, как по покойнику. Напомним, что в средние века целые общины порой совершали коллективное самоубийство, чтобы не подвергнуться насильственному крещению.  

Бросим взгляд на картину еще раз. Девушка, за которой гнались по всей деревне, выбилась из сил. Дальше бежать уже некуда, и она прижалась к забору. Расправа должна начаться с минуты на минуту. Односельчане потрясают палками, зонтами и ухватами, готовые пустить их в ход. Прямо напротив девушки стоит разъяренный мужчина в талите и с тфилин, призывающий на нее все несчастья мира. Мать девушки в правой части картины горько рыдает, отвернувшись — то ли от стыда за дочь, то ли от страха за нее. Отец все-таки, кажется, пытается остановить толпу, в отчаянии протягивая руку — с выводом З.С. Кауфмана вряд ли можно согласиться.

Но не все жители деревни хотят расправы. На переднем плане видно пожилую женщину, которая просит одуматься молодого мужчину, указывающего на девушку палкой. Мальчик бежит к месту расправы, с любопытством ожидая, что будет. Художник противопоставляет ему девочку, которая отвернувшись, задумалась, — видимо, интуитивно понимая, что происходит что-то очень серьезное и страшное.

 Трагизм сюжета подчеркивает грозовое темно-серое небо. Сама природа сочувствует девушке, плачет над ее судьбой.

Мы знаем много сюжетов из мировой и русской литературы о несчастных женских судьбах, жертвах любви, загубленных этим жестоким миром. Это и Джульетта, и Анна Каренина, и Катерина из «Грозы», и многие другие. Для Н.К. Пимоненко героиня картины — еще одна невинно загубленная душа, оставляющая непреходящую боль и рану в сердце любого зрителя, благодаря силе таланта художника и глубине его переживаний.

Но, разумеется, у еврейского зрителя к этому чувству нередко примешивается понимание и односельчан девушки, хранящих в памяти многовековые ужасы христианских гонений.