Имя японского дипломата Тиунэ Сугихара широко известно и почитаемо. Он стал своего рода символом спасения евреев. Однако история спасения польских и литовских евреев в 1940 году гораздо сложнее, чем она описывается в кратких информационных и образовательных источниках. И не просто сложнее, а является совершенно уникальной, не имеющей, кажется, аналогов в истории праведничества – когда перед нами цепь случайностей и чудесных совпадений, чуть ли не детектив, приведший к спасению тысяч людей. Одновременно она несет в себе элемент исторической несправедливости, который важно устранить. Но обо всем по порядку.
Итак, 1940 год. После начала Второй мировой войны в 1939 году и захвата нацистами Польши, в Литву бежали около 15 тысяч польских евреев. В июне 1940 года в страну входят советские войска, начинается процесс ее советизации. Не связанные с коммунистами еврейские организации ликвидируются, национализируются принадлежащие евреям предприятия.
Многие оказавшихся в Литве евреев – главным образом, религиозные польские евреи, сионисты и студенты многочисленных литовских ешив воспринимают этот процесс с большими опасениями, считая советскую власть враждебно настроенной к сионизму и религии и опасаясь за свое будущее. Еще не получившие советское гражданство евреи мечтают об эмиграции в третьи страны.
А теперь перенесемся в совсем другой регион, а именно в Голландию, куда нацисты вторгаются 10 мая 1940 года. В стране устанавливается прогерманский режим, но в Лондоне действует голландское правительство в изгнании, вместе с Британией сопротивляющееся нацизму. В балтийских странах интересы Голландии представляет посол Л.Деккер, резиденция которого находится в Риге. Настроенный антинацистски, он смещает со своего поста прогерманского консула в Каунасе (тогда Ковно) и ищет ему замену. А еще до войны в Каунасе обосновался представитель голландского отделения концерна «Филлипс» Ян Цвартендийк. Зная о антинацистских взглядах Цвартендийка, Деккер предлагает ему занять место почетного генерального консула в Каунасе. Тот соглашается.
Тем временем евреи ищут возможности покинуть страну, и среди них – Песя Лёвин. Будучи голландской гражданкой, она в 1935 году вышла замуж за польского еврея и общественного деятеля Исаака Лёвина. В голову Песи Лёвин приходит спасительная мысль. Она пишет письмо в Ригу Деккеру, в котором просит его поставить въездную визу на въезд в Яву или Суматру – голландские колонии.
Деккер отвечает ей отказом: такие визы вообще не выдаются, и чтобы туда попасть, надо получить разрешение от губернатора острова Кюрасао. При этом Деккер не упомянул, что на практике такое разрешение получить невозможно – на острове, контролировавшемся голландским правительством в изгнании, находились военные предприятия по переработке нефти.
Но Песя Лёвин не сдавалась, и в следующем письме попросила Деккера сделать в ее паспорте запись, что ей разрешен въезд в Кюрасао, а вторую часть, относительно разрешения губернатора – опустить. Она объяснила, что не собирается в любом случае отправляться на Кюрасао, и запись ей нужна чисто формально, чтобы выехать в другие страны. Деккер попросил ее прислать паспорт, который потом вернул с надписью от руки, не имеющей аналогов в мировой дипломатической практике: «Голландское королевское посольство в Риге объявляет, что для въезда иностранцев в Суринам, Кюрасао и другие голландские владения в Америке не требуется визы».
Отсюда и пошли т.н. «визы в Кюрасао», оказавшиеся спасительными для тысяч евреев.
Спустя некоторое время после описанных событий голландскому гражданину Натану Гутвирцу – 23-летнему ешиботнику из Каунаса – пришла в голову та же идея: уехать в голландские колонии. Он обратился к новому консулу Цвартендийку. Тот объяснил, что голландскому гражданину не нужно виз для въезда на голландские же территории, но Гутвирц настаивал на визе, опасаясь бюрократических препон в столь длительном путешествии на дальние острова. И тогда Цвартендийк показал ему надпись Деккера в паспорте Песи Лёвин, предложив поставить ему такую же. Гутвирц согласился и рассказал о спасительном выходе другим студентам ешив.
Слухи о визах достигли сионистского лидера Зераха Варгафтига, который страстно искал для евреев Польши возможности покинуть страну. Он попросил Цвартендийка поставить надпись еще в нескольких паспортах, но Цвартендийк предложил, даже не спрашивая разрешения у шефа в Риге, сделать надпись вообще во всех паспортах тем, кто этого пожелает.
Варгафтиг быстро известил об этом общину, но надо было торопиться. Советские власти стали закрывать иностранные представительства в Каунасе, и Цвартендийк в течение оставшихся до закрытия четырех суток – с 24 по 27 июля – днем и ночью вписывал в паспорта «визы Кюрасао». Агент по продаже электроники и временный дипломат выписал 1300 виз, а потом еще 2200. Штамповать визы ему помогали два помощника в офисе.
Очередь за визами у японского консулата в Каунасе. Август 1940 г.
Однако сама по себе виза в Кюрасао (или, скорее, безвизовый въезд) не давала возможности достичь самого острова. Европа была под властью нацистов. Единственный долгий путь в Кюрасао лежал через советскую территорию и Японию.
Советской власти лишние иностранные евреи не нужны были на своей территории, и их согласились пропустить через территорию СССР до Владивостока. Оставалось получить транзитную визу в Японию. Консул Японии в Каунасе Сугихара запрашивал трижды разрешение на это у японского МИД, но получал отказы. Тогда он без разрешения, также лихорадочно, работая по 18 часов в сутки, самостоятельно ставил транзитные визы в паспорта. По рассказам, он, уже выселенный из офиса, три дня, штамповал визы в гостинице.
До сих пор остается неясным, насколько координировали между собой действия два консула. Они, вероятно, встречались в Каунасе, на общих дипломатических приемах, у евреев, с которыми поддерживали дружеские отношения. А трудности были: в частности, получение японской визы требовало гораздо большего времени в силу специфики японской каллиграфии. И тут на помощь пришли несколько ешиботников, которые изготовили резиновую печать с иероглифами и с ее помощью ставили визы в паспорта толпившихся у здания консульства евреев.
Далее был длинный путь через всю территорию СССР по Транс-Сибирской железной дороге во Владивосток, а потом в Японию. Евреи-беженцы, заплатив огромные суммы за билеты (в пять раз превосходившие обычные), прибыли во Владивосток истощенными, а многие больными. Там они попали под опеку сотрудников японского туристического агентства, которым перечислили деньги на беженцев «Джойнт» и другие американские еврейские организации. Японцы проявили чудеса заботы, и довозили на своих судах беженцев до порта Цуруга здоровыми и сытыми.
Точное количество прибывших беженцев с «визами Кюрасао» неизвестно. Оценки колеблются от 2,2 до 6 тысяч, поскольку визы могли быть семейные или даже многосемейные.
Но в Кюрасао никто из обладателей виз ехать не собирался, да и не мог. И сидя преимущественно в Кобе, они порой подолгу ожидали решения своей судьбы от японских властей, которые тоже не желали держать беженцев без конечной въездной визы на своей территории. А транзитная виза в Японию действовала лишь в течении 10 дней.
И тут в дело вступил польский посол в Японии Тадеуш Ромер, отвечавший перед польским правительством в изгнании в Лондоне. Прежде всего, он организовал Комитет помощи беженцам, который возглавила его жена. Потом он не только обеспечил выдачу дополнительных транзитных виз через Японию (у части беженцев эти визы отсутствовали), но и составил меморандум «О проблемах польских беженцев, прибывших на Дальний Восток», после чего лично добивался квот для въездных виз у представителей США, Австралии и Канады.
В итоге большая часть беженцев попала в США, Австралию, Бирму, Палестину, ряд стран Латинской Америки. Остальные оказались в подконтрольном Японии Шанхае. Там же, после заключения пакта Японии с Германией и закрытия польского посольства, оказался и сам Ромер. Будучи консулом в Шанхае, он продолжи активную помощь беженцам. А уже после эвакуации польских дипломатов из Шанхая в августе 1942 г. ему удалось добиться 45 мест для польских евреев, среди которых были «3 раввина, 3 студента ешив, 7 сионистов и 5 литовских бундовцев».
Исследователи отмечают, что без помощи Ромера даже с наличием виз от Сугихары и Цвартендийка многие евреи могли оказаться за решеткой. Причем значительную часть своей деятельности Ромер осуществлял по собственной инициативе, без указаний лондонского правительства.
Таким образом, спасение евреев практически в равной степени разделили поровну Тиунэ Сугихара и Ян Цвартендийк, а Тадеуш Ромер внес значительный вклад в их дальнейшую судьбу.
Считается, что дипломаты выдали «визы Кюрасао» не менее чем 10 тысячам евреев. Однако не все из них пережили войну – некоторые, получив транзитные визы, не успели покинуть Литву и сгорели в огне Холокоста.
Вся эта история началась с чудесной случайности: голландско-польской еврейке Песе Лёвин пришла в голову просить голландского посла о визе на Суматру. Если бы не эта необычная просьба и самоотверженность дипломатов, возможно, что тысячи евреев и не спаслись бы.
Но тут начинается и печальное. Сугихара сделал великое дело. Много лет спустя он не без горечи отметил полное молчание официальных лиц по поводу его деятельности в Каунасе: «Они, наверное, не понимали, скольких я вытащил.». О Сугихаре вспомнили только в 1968 году, когда один из спасенных установил с ним контакт. В 1984 году ему присвоили звание Праведника народов мира, после чего он стал символом праведничества и спасителем польских евреев в Литве.
Имя Яна Цвартендийка было окружено полным молчанием. Из Каунаса он вернулся в Голландию и продолжил работу в «Филлипс». Он никогда не говорил о том, что сделал в Каунасе. В 1976 году он умер. Только благодаря инициативе Зераха Варгафтига, ставшего министром в израильском правительстве, имя Цвартендийка было вытащено из небытия. В 1996 году ему было присвоено звание Праведника, но кроме краткой справки, ни книг, ни статей о нем не писали. Только сейчас в Нидерландах готовится первая посвященная ему книга.
Тадеуш Ромер не был признан Праведником народов мира, и его имя практически неизвестно в еврейском мире.
Все трое дипломатов рисковали. Каунас был наводнен нацистскими агентами, и как выяснилось, таковым оказался главный помощник Цугихары. На допрос был вызван и Цвартендийк: у одного из пытавшихся бежать от гестаповцев и застреленного при погоне, в кармане обнаружили записку с именем Цвартендийка. Но все обошлось - о «визах Кюрасао» Цвартендийка не спрашивали. Продолжая активно помогать евреям после разрыва отношений Польши и Японии в декабре 1941 года, рисковал и Ромер, и не только дипломатической карьерой.
Один из уникальных в мировой практике документов - паспорт с визами от Цвартендийкка и Сугихары
Разумеется, риск дипломатов не был равнозначен смертельному риску людей, спасавших евреев. Они действовали на территории, не оккупированной нацистами. Да и сами евреи были спасены скорее от грядущей опасности. Таким образом, присвоение звание Праведников Сугихаре и Цвартендийку является исключением, в некоторой степени нарушением формальных требований «Яд-Вашем».
Но это не мешает помнить о них и быть им вечно благодарными. И не только всем известному Тиунэ Сугихаре, но и Яну Цвартендийку и Тадеушу Ромеру, а также тем известным и безвестным японцам, которые сделали все возможное, чтобы помочь еврейским беженцам.
