Когда осенью 1973 года разразилась война Судного дня, легендарный канадский певец Леонард Коэн счел своим долгом приехать в Израиль, чтобы своим творчеством помочь еврейскому государству, столкнувшимся тогда с самой серьезной угрозой за время его недолгого на тот момент существования.
Вместе с фронтовой бригадой израильских артистов он спустился в пустыню Синай (Синайская пустыня известна своими понижениями ландшафта и выраженным уклоном), где шли бои со вторгшимися египетскими войсками. Коэн ездил с базы на базу, выступая с концертами для изможденных бойцов ЦАХАЛа.
Там, в перерывах между выступлениями, он написал и впервые исполнил песню, которая впоследствии стала одним из самых известных его хитов: «Lover, Lover, Lover».
Пара строк в новой песне Коэна привлекла внимание всех, кто ее слышал: «Я спустился в пустыню, чтобы помочь своим братьям сражаться...», - начинался куплет, тронувший слушателей солидарностью еврейского певца и поэта со своим народом.
Однако, когда песня была представлена миру, эти строки из нее исчезли, заставив ветеранов войны Судного дня гадать о том, что с ними стало, и не изменилось ли что-то в отношении Леонарда Коэна к Израилю.
Теперь, почти 50 лет спустя, израильский писатель канадского происхождения Матти Фридман заново открыл оригинальные черновики Коэна, исследуя материалы о поездке певца в Израиль во время войны Судного дня в своей книге, недавно вышедшей в Израиле на иврите.
На английском языке книга Фридмана «Кто в огне: война, искупление и воскрешение Леонарда Коэна» выйдет в марте следующего года.
Леонард Коэн, который умер в 2016 году в возрасте 82 лет, жил на греческом острове Гидра, когда началась война Судного дня, и в то время переживал эмоциональный и творческий кризис, даже объявив, что уходит из музыкального бизнеса, рассказал Фридман в интервью 12-му каналу.
Узнав о начале войны, музыкант, выступивший с концертами в Тель-Авиве и Иерусалиме за год до этого, в 1972 году, решил вернуться в Израиль, чтобы выразить солидарность с еврейским государством, а также заново открыть себя.
Израильский певец Ошик Леви рассказал, как встретил тогда Коэна в Тель-Авиве. Коэн хотел записаться волонтером в кибуц, но Леви убедил его присоединиться к нему и другим израильским артистам, которые в составе фронтовой бригады отправлялись на Синай с концертами для сражавшихся там подразделений ЦАХАЛа.
Именно тогда Коэн и написал «Lover, Lover, Lover».
«Мы давали от шести до восьми концертов в день», - вспоминает Леви, - он написал ее между двумя выступлениями, просто достал блокнот и тут же написал текст».
И в конце песни была фраза, которую он написал о солдатах, для которых мы выступали», - сказал Леви.
Воевавший тогда на Синае подполковник в отставке Шломи Гронер вспоминает, что строки, написанные Коэном, глубоко тронули его.
Гронер, который мимолетно познакомился с Коэном еще перед войной, когда работал в службе безопасности «Эль-Аль», привел тогда свой отряд в ближний тыл для короткого отдыха и снова увидел певца.
«Мы прибыли на базу, отчаянно нуждаясь в топливе, боеприпасах, еде, питье», - рассказывает Гронер, - И вдруг я услышал голос Бога, самого Ленни!».
«Аа, это снова ты», - поприветствовал его Коэн.
Леонард Коэн (в центре) выступает с израильским певцом Матти Каспи для израильских солдат на Синае. Среди слушателей – Ариэль Шарон (со скрещенными руками).
«Этот парень из-за океана приехал к нам без микрофона, без помпы и подтанцовок. Он ел с нами сухой паек и спал в спальном мешке», - вспоминает ветеран.
«И тогда я впервые услышал:« Lover, Lover, Lover». Он написал эти строки о нас, называя нас «братьями», - вспоминает Гронер. «Это были замечательные строки, которые запечатлелись в моем сердце».
Но эмоциональная связь, которую тогда почувствовал Гронер, рассеялась, когда он обнаружил, что те строки, которые так его тронули, исчезли из песни в ее коммерческой редакции.
Примерно через год после войны я услышал в машине по радио «Lover, Lover, Lover» я заглушил двигатель, и сделал погромче, ожидая припева. Однако как я был тогда потрясен и разочарован, не услышав там «братьев»…
Подполковник в отставке Шломи Гронер
Затем неожиданно с ним связался Фридман, и спросил его, есть ли у него какая-либо информация о пребывании Коэна на Синае.
«Спустя 50 лет я почувствовал себя так, как будто получил пулю прямо в сердце», - рассказывает Гронер.
Гронер и рассказал Фридману о недостающих строках, вспоминал Фридман в одном из нескольких телеинтервью, посвященных публикации его книги на иврите, приуроченной к Йом Кипур.
«Я даже не думал, что у меня были шансы найти их в архивах певца. Песни Коэна претерпели всевозможные изменения, но все же я их упорно искал», - рассказал писатель. И он их нашел.
«Когда я просмотрел его записные книжки, я нашел первый черновик «Любовника», - вспоминал Фридман, - и в нем был куплет под заголовком «авиабаза».
Недостающий куплет звучал следующим образом:
«Я спустился в пустыню, чтобы помочь своим братьям сражаться.
Я знал, что они не ошибаются
Я знал, что они не правы.
Но кости должны стоять прямо и ходить
И кровь должна двигаться вокруг
И люди идут, выписывая уродливые линии
на святой земле».
Гронер подтвердил Фридману, что строки – те самые. Однако решение Коэна отредактировать первую версию песни настолько задело Гронера, что он даже не пошел на концерт Леонарда Коэна в 2009 году на стадионе в Рамат-Гане, который стал последним выступлением Коэна на Святой Земле.
Концерт Леонарда Коэна в Рамат-Гане в 2009 году
По словам Фридмана, о пламенных строках писала во время войны и газета «Едиот Ахронот», репортер которой рассказывал о том, что Коэн написал новую песню в разгар боевых действий и процитировал именно этот куплет. Куплет, который так полюбился израильтянам, но был вырезан автором.
Для Фридмана же находка стала подсказкой к ответу, почему Коэн позже вырезал из песни эти строки.
В блокноте нашлась еще одна правка, в которой поэт уходит на шаг от первоначального варианта. В ней Коэн заменил «братья» на слово «дети» (Я спустился в пустыню, посмотреть как дерутся дети»). Но затем он удалил весь куплет целиком.
«Возможно, что-то в его связи с Израилем оборвалось. Быть здесь во время войны - это не просто», - предположил Фридман.
Однажды Коэн переволновался во время эвакуации раненых, однако когда ему сказали: «Не волнуйтесь, это египтяне», он испытал явное облегчение, и тут же поймал себя на этом: «Почему я испытываю облегчение от того, что это только египтяне?». Позже он написал в своих заметках: «Это кровь на моих руках», - вспоминает Фридман, отметив, что впоследствии Леонард Коэн почти никогда не упоминал о войне.
