Дмитрий Андреевич Клепинин родился в интеллигентной семье. Отец был архитектором, спроектировал много известных зданий в Пятигорске, Кисловодске, Одессе. Как и многие представители дореволюционной элиты, Клепинины в 1920 г. эмигрировали из большевистской России. Семья моталась по Европе, с 1925 г. проживала во Франции.
Дмитрий Клепинин с юности не видел себя иначе, чем на церковном поприще. Окончил богословский институт в Париже, семинарию в Нью-Йорке, активно участвовал в религиозной и культурно-просветительской жизни русских эмигрантов. В 1937 г. он был рукоположен в священники.
С самого начала оккупации Парижа принимал активное участие в Сопротивлении, входил в Комитет помощи заключенным лагеря Компьен, организовывал вместе с матерью Марией (Кузьминой-Караваевой) отправку туда продуктов и одежды.
Преследования евреев начались сразу с момента оккупации Парижа. Их начали регистрировать, и было понятно, что эта акция не сулит в дальнейшем ничего хорошего. Самым весомым документом, на основании которого можно было отрицать принадлежность к еврейству и пытаться спастись, считалось свидетельство о крещении. Вскоре в его картотеке появились сведения о приблизительно восьмидесяти новых «прихожанах» в его приходе на ул. Лурмель. Справки о крещении — довольно острая тема и для священников, и для раввинов того времени. Часть раввинов считала, что такие справки евреям нельзя получать даже под угрозой смерти, другие одобряли их ради спасения жизни. Некоторые священнослужители соглашались выдавать справки, настаивая на реальном крещении. О. Дмитрий Клепинин никогда этого не делал. Однажды на вопрос: «А вы уверены, что эти люди искренни?» он ответил: «Разве мы спрашиваем у человека, стучащегося в нашу дверь в чаянии спасения, кто он?».
Ему приходилось тщательно готовить к крещению тех, кто искренне этого хотел, и выдавать фальшивые справки о крещении тем, кто креститься не желал — отмечая, что «сам Спаситель поступил бы таким же образом». Предоставляя фальшивые справки, он очень рисковал в случае обнаружения обмана властями. Поэтому, тщательно вклеивая фотографии новых «пасомых» на карточки, он заучивал их имена, чтобы не попасть впросак в случае очной ставки. Однако положение усугублялось еще и тем, что эти справки требовали печати епархиального совета, настаивавшего на «клятвенной присяге» свидетелей, т.е. фактически требовавшего от христиан, желавших спасти евреев, солгать под присягой. Мало того, в какой-то момент епархиальный совет потребовал у о. Дмитрия представить списки новокрещеных. Его ответ свидетельствует не просто о его мужестве, но и безупречен с точки зрения этической и юридической: «В ответ на Ваше предложение предоставить Вам списки новокрещеных, начиная с 1940 года, я позволю себе ответить, что все те, которые, — независимо от внешних побуждений, — приняли у меня крещение, тем самым являются моими духовными детьми и находятся под моей прямой опекой. Ваш запрос мог быть вызван исключительно давлением извне и продиктован Вам по соображениям полицейского характера. Ввиду этого я вынужден отказаться дать запрашиваемые сведения». В итоге им были выдано множество фальшивых справок о крещении, благодаря которым немало евреев смогло перебраться в более безопасные места.
В июле 1942 г. ситуация резко ухудшилась: нацисты начали в Париже массовые аресты евреев, и возникла необходимость срочно находить убежища, главным образом для жен и детей уже арестованных евреев. Центр помощи русским эмигрантам «Православное братство» на Лурмель, некогда организованный матерью Марией, становится таким убежищем. Евреев прятали в общежитии и даже в часовне храма. О. Дмитрий уступил свою комнату еврейскому семейству, объяснив свой поступок: «Церковь во все времена была убежищем для жертв варварства».
Увы, удача с фальшивыми справками скоро изменила группе спасителей. 8 февраля 1943 г. при обыске на Лурмель у одного из соратников о. Дмитрия эсэсовцы обнаружили записку, в которой женщина-еврейка просила его о крещении. Дмитрий Клепинин был арестован гестапо. Однажды на допросе гестаповец Ганс Гофман, хорошо владевший русским, поинтересовался у о. Дмитрия, чего ради он так старается для жидов. Клепинин показал свой наперсный крест с изображением распятия: «А этого жида вы знаете?», за что получил удар по лицу. О. Дмитрию предлагали свободу при условии, что он перестанет помогать евреям. «Ваш поп сам себя погубил, — рассказал Гофман в ходе допроса других арестованных, — он твердит, что если его освободят, он будет поступать так же, как и прежде».
Сначала Дмитрий Клепинин оказался в лагере Компьен, потом — в лагере Дора-Миттельбау в Германии, где заключенные были заняты на тяжелейших работах в подземных туннелях по выпуску новейших немецких вооружений. Были здесь и советские пленные. С ними обращались хуже всех, и о. Дмитрий сразу отказался от нашивки, свидетельствующей о его принадлежности к Франции. Он заменил ее на советскую — желая всецело разделить страдания своего народа. По воспоминания очевидцев, выживших в Доре, сам он всегда подбадривал остальных и служил в лагере литургию. Продуктовые передачи он отдавал голодным заключённым и погибал, теряя силы. В своей порванной рясе он стал предметом насмешек и издевательств эсэсовцев: один из них бил о. Дмитрия, называя его «юде». Утешая заключенных, Дмитрий Клепинин говорил, что «Христос претерпел бόльшие издевательства». Заключённые стали просить перевести истощенного больного старика на более лёгкий труд. Они обратились к русскому капо, который согласился за старика походатайствовать. Но когда старший надзиратель спросил у узника под номером 38890, сколько ему лет, тот ответил, что ему 39 — поскольку не умел врать. Решив, что над ним смеются, надзиратель сбил священника с ног ударом дубинки.
8 февраля заключенным в первый раз раздали открытки, чтобы они могли написать домой. Одну открытку заключенный Доры, Юрий Казачкин, передал о. Дмитрию, с которым дружил. Но измученный арестант в полосатой пижаме, лежащий на грязной соломе и держащий в руке открытку с маркой, на которой красовался портрет Гитлера, уже был не в состоянии говорить и знаком дал понять, что не сможет написать семье в Париж. Казачкин пообещал прийти завтра и помочь.
Но он не успел. Дмитрий Клепинин умер 9 февраля 1944 г. от воспаления легких. Ровно 78 лет назад. Перед смертью он попросил надсмотрщика поднять его руку и перекрестить его. Потом его тело сожгли в крематории Бухенвальда, куда свозили умерших из Доры.
В 1985 г. «Яд Вашем» признал о. Дмитрия Клепинина Праведником народов мира, а его дочь Елена Клепинина, написавшая пронзительные воспоминания об отце, посадила в Саду Праведников дерево в память о нем.
В 2004 г. решением Синода Константинопольского Патриархата о. Дмитрий Клепинин, вместе с матерью Марией, был причислен к лику святых. На торжественной церемонии в Париже архиепископ Парижский кардинал Жан-Мари Люстиже (родившийся в еврейской семье и сам скрывавшийся в монастыре от нацистов) сказал, что католическая церковь тоже будет почитать этих мучеников как святых и покровителей Франции.
